Домби и сын

Такимъ образомъ, пылая любовью къ обоимъ, чувствуя и раздляя несчастіе обоихъ, и безпрестанно сомнваясь въ своихъ собственныхъ обязанностяхъ въ отношеніи къ обоимъ, Флоренса и подл Эдии терпла невыносимую пытку, гораздо мучительне той, какая въ былыя времена раздирала ея сердце, когда она одиноко страдала въ заколдованномъ дом, еще не озаренномъ торжественнымъ вступленіемъ ея новой прекрасной матери.

Было, однако же, одно несчастье утонченнаго рода, отъ котораго судьба еще спасала бдную двушку. Она не имла ни малйшаго подозрнія о томъ, что Эдиь своею нжностью къ ней еще боле отдалялась отъ ея отца и доставляла ему новые поводы къ негодованію. Богу извстно, на какія новыя страданія было бы обречено ея истерзанное сердце, если бы она могла представить, что отъ такой причины можетъ произойти такое страшное дйствіе. Но она не знала ничего на этотъ счетъ; хорошо, что не знала!

Обо всхъ этихъ предметахъ между Флоренсой и Эдиью не было произнесено ни одного слова. Разъ навсегда Эдиь сказала, что въ этомъ отношеніи между ними должно существовать всегдашнее молчаніе, подобное могил. Флоренса чувствовала, что Эдиь была права.

Таково было положеніе длъ, когда м-ръ Домби, изувченный и страждущій, былъ привезенъ домой и отнесенъ въ свои собственные аппартаменты подъ непосредственнымъ надзоромъ почтенной ключницы, прославившейся по всему хозяйству перувіанскими рудниками. Эдиь и Флоренса получили предписаніе уволить себя отъ горестной обязанности навщать больного. Кром м-съ Пипчинъ, къ нему имлъ свободный доступъ только м-ръ Каркеръ, единственный его другъ и собесдникъ, который обыкновенно просиживалъ до полночи.

— Ну да, миссъ Флой, нечего и говорить, славный онъ собесдникъ, славный, славввный, чортъ бы его взялъ! Такого не найти и со свчой среди благо дня. A ужъ если понадобится отмтка, миссъ Флой, аттестатъ за врную службу, миссъ Флой, — пусть онъ не показывается мн на глаза. Вотъ все, что я скажу!

Такъ повела рчь Сусанна Нипперъ Выжига, уже часа два сидвшая въ комнат Флоренсы съ головою, опущенною внизъ, и руками, сложенными на груди.

— Перестаньте, Сусанна! — съ кротостью отвчала Флоренса.

— Вамъ хорошо говорить «перестаньте», миссъ Флой, — возразила Сусанна Нипперъ съ необыкновенной запальчивостью, — a вдь ужъ мы, съ вашего позволенія, доходимъ до такихъ пассажей, что y честной христіанки вся кровь уйдетъ подъ пятки, если колоть ихъ иголкой или булавкой. Мое дло сторона, миссъ Флой, a все-таки мн нечего сказать противъ вашей мачехи: она обходится со мной, какъ слдуетъ. Горда она, правда, очень горда, да мн до этого нтъ никакого дла. A вотъ, когда командуютъ надъ нами какія-нибудь мистриссы Пинчинсисы и стоятъ въ дверяхъ вашего папа, какъ крокодилы (хорошо еще, что не кладутъ он яицъ), то ужъ извините, миссъ Флой, вдь я не каменная!

— Папа хорошаго мннія о м-съ Пипчинъ, — возразила Флоренса, — и онъ вправ назначать ключницъ. Пожалуйста перестаньте, Сусанна!

— Извольте, миссъ Флой, я замолчу, если вамъ угодно. Только, что прикажете длать? М-съ Пипчинъ, на мой вкусъ, кисле всякаго несплаго крыжовника. Было бы вамъ это извстно.