Доминион

– В сорок первом году всех изгнали из Братиславы. – Голос Наталии снова стал ровным и бесстрастным, и до Дэвида начало доходить, что это стоит ей немалых усилий. – На нашей улице жила семья, отец был пекарем. Однажды утром я проснулась от звона бьющегося стекла. Выглянула в окно и увидела людей из Глинковой гвардии – это полувоенная фашистская организация. Они выгоняли обитателей дома на улицу, пинками и тычками. Потом погрузили в фургон и увезли. Некоторые из гвардейцев остались, и я слышала, как они возятся в доме: ломают вещи, охапками вытаскивают одежду и утварь. Позже мы узнали, что такое творилось по всему городу. Один из гвардейцев въехал в дом с семьей и возобновил работу пекарни, будто она всегда ему принадлежала. Фашисты в своем большинстве именно таковы – воры в поисках добычи.

Дэвид поежился:

– И никто не возмутился?

Наталия посмотрела на него с внезапной злостью:

– А как я должна была поступить в тот день? Пойти к гвардейцам и сказать, чтобы они перестали? Что бы со мной стало, как полагаете?

– Да, конечно, вы не могли ничего сделать.

– И все произошло так быстро. Кое-кто запротестовал, даже некоторые священники, что смутило Тисо. Депортации на время приостановили. Но как я слышала, потом продолжили. – Она вздохнула. – Мне так хотелось сделать что-нибудь.

– Вы не могли. Простите меня – я знаю, что вы не могли.

Наталия улыбнулась и вдруг показалась ему беззащитной.

– Не могла. Но людям надо об этом знать. Хорошо, что вам это интересно.

– Так евреев сажали на поезда?

– Это было годом позже. Нам сказали, что для них создаются трудовые лагеря в отдаленной сельской местности, но где именно – мы не знали. Люди стали забывать про них. Потом, одним прекрасным летним днем, мы с женихом совершили долгую прогулку. У него была машина, в Словакии это редкость. Мы заехали далеко. Очень далеко. – Она смотрела куда-то в пространство. – Устроили пикник на склоне горы. Помню, как из леса поблизости от нас вышли олени и стали пить из ручья. Мы наблюдали за ними. Затем устроили пеший поход. Шли по полям и лугам, любовались на горы где-то вдалеке.

Выходит, у нее был жених, подумал Дэвид. Что с ним случилось?

– Мы перевалили через высокий холм. С другой стороны от него проходила железнодорожная линия, она вела через горы в Польшу. Мы и не догадывались, что забрались так далеко. – Речь ее стала более медленной. – И там стоял поезд, посреди этого пустынного места. Наверное, где-то на путях произошла поломка. Огромный товарный поезд, вереница вагонов, стоял под солнцем. Мы ничего бы не подумали, если бы не звуки. – Наталия слегка тряхнула головой и закрыла глаза. – Во всех вагонах были крохотные вентиляционные окошки, закрытые колючей проволокой. Мы слышали, как нас окликают на идиш. Ни Густав, ни я не понимали слов, поэтому мы подошли поближе и уловили тот ужасный запах – не знаю, сколько времени ехали эти люди, но, видимо, очень долго, причем на жаре.

– Сколько их было в поезде?

– Не знаю. Сотни. Одна женщина все звала и звала нас, прося воды. Потом появились два человека в черных мундирах Глинковой гвардии, с винтовками. Вышли из-за хвоста поезда – надо думать, патрулировали с другой стороны, – замахали и закричали, приказывая убираться прочь. Мы ушли. Я боялась, что нам пошлют пулю в спину из-за того, что мы видели. Но они, вероятно, не стали причинять нам вреда из-за мундира Густава.

– Он был солдатом?

– Да, – ответила она с тихим вызовом в голосе. – Он был немцем.

Дэвид изумленно посмотрел на нее.

– Он служил в германской военной разведке, в абвере, – сказала она, неожиданно начав оправдываться. – Густав понятия не имел, что происходит, он был в невысоком чине, и увиденное потрясло его. Мы оба понимали, что если людей везут в таких условия, то многие не доедут до места назначения. – Наталия повернулась и в упор посмотрела на Дэвида. – Англичане, как и французы, очень гордятся тем, что защищают своих евреев и депортируют только иностранных. Но вот что происходит с теми, кого они депортировали.

– Господи, это ужасно.

– Знаю. – Она криво улыбнулась. – Я мало с кем делилась этой историей.

– Ее должно быть очень трудно рассказывать.

– Верно.

– Что сталось с вашим женихом?

– Я вышла за него замуж. А теперь он мертв. – Тон ее переменился, ей явно хотелось завершить беседу. Отвернувшись, она бросила окурок на асфальт и затоптала его. – А теперь пора ехать дальше. Сосредоточьтесь на своем друге Фрэнке.

Глава 15

Фрэнк сидел в облюбованном им кресле и смотрел на улицу. Тем утром стоял легкий туман. День был воскресный, часть пациентов отправилась на службу в церковь, поэтому в отделении царила тишина.

Сегодня приедет Дэвид. После вчерашнего телефонного звонка Фрэнк сильно разволновался, задумавшись о том, как он сюда попал и что знает. Он боялся, что может выболтать секрет. Сидя в кресле, Фрэнк замечал, что возвращается мыслями в школу. Возможно, причиной была полученная недавно доза ларгактила, но он вдруг обнаружил, что думает о ней как-то отстраненно, словно все это происходило с кем-то другим.