Дорога на Стрельну (Повесть и рассказы)

- Квадрат, проклятое дерьмо, слышишь ты?!

- Квадрат семнадцать-девять.

- Кестлер! Наблюдать! Докладывать! Вы поняли?

- Яволь!

И тут я услышал канонаду. Бросив трубку, я полез на крышу вагона. Бежавший по полю Кратов радостно завопил:

- Молодец, переводчик! Во дают! Во дают! Про матросов ты им сказал?!

- А как же!

- Ага! Испугались!

Шведов смотрел куда-то влево и делал на карте пометки.

- Эх, жаль, светло еще - трудновато их батареи засечь. Но все-таки примерно можно.

Равнину между заливом и шоссе в полукилометре впереди нас заволокло дымом разрывов. В воздухе над дымами кувыркались какие-то обломки и комья.

- Вот так! - сказал Шведов. - Хорошо работают!

Не успел Андрей произнести эти слова, как артиллерийский грохот разом смолк... Какое-то мгновение мы вслушивались в надежде услышать новые залпы.

- Все, - сказал Шведов. - Расчухали что-то. А ну, Саня, вниз. Надо сматываться отсюда. Наверное, сейчас нас накроют.

Я скатился на дорогу. Андрей слез вслед за мной. В это же время и моряк подошел к вагону. На нем висело несколько автоматов. По земле за ремень он приволок мой ранец, который я оставил в канаве.

- Айда к трубе. Быстро! - скомандовал Андрей.

- Вы бегите, - сказал нам Кратов. - У меня еще дельце есть одно.

Я помчался вдоль кювета. Подбегая к трубе, я оглянулся. Кратов бежал к нам, прижимая к груди немецкий телефонный аппарат.

Возле трубы мы долго молча вслушивались.

- Чего ж он не бьет? - удивился моряк. - Я ж его по телефону так обложил! Полный морской паек выдал.

- Жаль, конечно, - вздохнул Шведов. - Отсиделись бы в трубе.

- Нет, но ведь я же его так отшлифовал! - Кратов потряс кулаком. Мертвый бы не выдержал.

- Поняли, что обожглись. Не хотят второй раз вслепую снаряды кидать.

Шведов присел на траву. Наконец-то выдалась минута, когда я мог высказать товарищам накопившиеся во мне чувства.

- Павел, - начал я торжественно, - позвольте мне пожать вашу мужественную руку. Вы спасли мне жизнь.

- Когда это?

- А вон там, у канавы. Если бы вы не уложили того фашиста, мне был бы капут... А если бы не Андрей, я бы вообще давно бы...

- Ну, эту песню ты, Саня, зря заводишь, - сказал Шведов. - Никто никого не спасал. Каждый воевал и всё. В том числе и ты. Так что благодарить друг друга не надо.

- Но ведь хорошо, друзья, что так хорошо все кончилось! - продолжал я.

- Что кончилось-то? - нахмурился Андрей. - Вот сейчас докурим и будем воевать дальше.

- Покушать бы чего. - Я похлопал себя по животу.

- Да, пора. В случае чего, нырнем в трубу, - сказал Андрей.

Я подтянул за ремень свой ранец, лежавший на куче трофейных автоматов, достал хлеб и сало. Кратов успел заметить среди моих вещичек флакон одеколона.

- Эге, да у тебя, переводчик, и выпивка припасена.

- Какая выпивка?

- Одеколон! Гляди-ка, и кружка у него есть.

- Кружку, ложку и зубную щетку полагается брать с собой при явке к месту службы, - разъяснил я.

- Ну, ладно, "кружка, ложка, поварешка"... Давай разопьем твой одеколончик. - Кратов вдруг посерьезнел. - Причина есть.

- Пожалуйста, пейте. - Я протянул ему флакон и кружку.

- По маленькой и в самом деле не худо, - сказал Шведов.

Вот уж от него не ожидал... Пить одеколон?! На это же способны только последние пьянчуги. Ну, Кратов еще куда ни шло. Забубенная натура. Но Андрей! Не ожидал... Повод выпить, конечно, есть... Шутка сказать, после такого боя все трое целы и невредимы. Да еще и трофеев набрали. Да еще и фашистов по пустому месту бить заставили. Если кому-нибудь все это рассказать, не поверят. Ни за что не поверят!

Кратов тем временем накапал одеколон через узенькое горлышко флакона в кружку и протянул ее Шведову. Тот долил в нее воды из фляги.

- Что ж, братцы, за наш боевой успех. Дай бог не последний.

Андрей поднес было кружку к губам, на Кратов неожиданно его остановил и взял кружку себе.

- Стойте, братцы. За боевые успехи вы еще выпьете. Я за Нюрку должен выпить, за Белую Головку.

За Нюрку? Тут только я спохватился, что в суматохе боя и не вспомнил о ней.

- Что с ней сталось? Куда ты ее девал? - спросил Андрей.

- Нету больше Нюрки. За память ее.

Моряк рывком запрокинул голову. Андрей выпил молча. Кружка оказалась у меня. Я глотнул, закашлялся, задохнулся, слезы полились у меня из глаз. "Нюрка! Красивая наша попутчица! Неужели правда, что ее уже нет, что лежит она где-то здесь, неподалеку, и ветер шевелит вместе с травой ее светлые волосы..."

- Не случайно я на вас набрел, братва, - тихим голосом сказал Кратов. - Хотел Нюрку похоронить. У Андрея лопатка саперная есть. Пошел я за лопаткой, услыхал стрельбу и на ваш бой вышел. Смотрю...

- Что здесь было, мы знаем, - перебил Шведов. - Ты про Нюрку расскажи.

Черные брови Кратова сошлись над переносицей, он точно обдумывал, с чего начать...

Может быть, я не совсем точно передам теперь рассказ моряка. Что же касается наших с Андреем вопросов и восклицаний, о них я умолчу вовсе.

Рассказ этот не о нас - о Нюрке, о последнем ее часе. Я перескажу его так, как он живет в моей памяти.

...Сперва мы с Нюркой тоже шли вдоль шоссе по кювету. Нюрка все в поле отбегала, цветки собирать. Ну, думаю, валяй, валяй, собирай!