Дорога в Гандольфо

— Все нормально, — ответил Сэм, вспоминая, что обладательница «ниспадающих и тяжелых» показалась ему как самой молодой, так и самой наивной из всех четырех жен. Если он правильно помнил, у нее была своеообразная манера речи. — Вы остановились в «Савое»?

— Да. Я приехала вечером. Мне никогда раньше не доводилось бывать в Англии, и потому я целый день проболталась по городу. Боже, у меня просто отваливаются ноги! — Энни распахнула дорогое замшевое пальто и, нахмурившись, взглянула на свои красивые ноги под короткой юбкой.

— В таком случае им надо как можно быстрее отдохнуть! Идемте в бар

— Слов нет, как я рада! — продолжала Энни. — До чего же это здорово — встретить туг знакомого!

— Вы здесь одна?

— Да. Дон, — я имею в виду мужа, — настолько занят своими пароходами, ресторанами и прочими делами, что сам предложил мне на прошлой неделе в Лос-Анджелесе: «Энни, дорогая, почему бы тебе не смотаться куда-нибудь? Ведь впереди довольно тяжелый месяц». Сначала я подумала о Мехико, Палм-Спрингзе и тому подобных известных местах, которые обычно выбирают в подобных случаях. Но потом я вдруг вспомнила, что никогда не была в Лондоне. И вот я тут! — У входа в отель она весело кивнула швейцару и, все так же щебеча, прошла в сопровождении Сэма в холл. — Дон решил, что я сошла с ума: я же ведь никого не знаю в Англии. Но в том-то и заключалась моя идея: я хотела оказаться там, где нет привычных лиц! Где все другое!

— Надеюсь, я не испортил вам впечатления?

— Чем?

— Знакомым лицом...

— Да нет, что вы! Я сказала «привычных» и совсем не имела в виду знакомых. Ну а после одной лишь той короткой встречи у Джинни ваше лицо никоим образом не могло стать привычным.

— Все ясно. К месту отдыха ведет вон та лестница, — кивнул Сэм в сторону ступенек слева от них, по которым можно было подняться в американский бар «Савой».

Энни остановилась, не выпуская его руки из своей.

— Майор, — запинаясь произнесла она, — у меня чертовски устали ноги и затекла шея от постоянного смотрения вверх, а плечи буквально отваливаются от ремня этой проклятой сумки. И мне очень хотелось бы полежать.

— Понятно, — ответил Дивероу. — Перед вами совершенно бездумное, глупое существо. Говоря откровенно, я собирался сделать то же самое. Но свои бритвенные принадлежности я оставил в Швейцарии. — И он показал ей свою покупку.

— Здесь все так прекрасно!

— Я позвоню вам через час...

— Ну что ж... Да, а вы видели, сколько туалетов наверху? Они куда больше женских комнат Дона. Я хотела сказать, тех, что в его ресторанах. Здесь полно таких заведений. А в них огромные полотенца, настоящие махровые простынки! — Энни сжала ему руку и искренне улыбнулась.

— Раз так, тогда все в порядке...

— Да, еще одна вещь. Я жду вас. Мы закажем выпив. ку и по-настоящему расслабимся. Она направилась к лифту.

— Это весьма любезно с вашей стороны...

— Не стоит об этом! Джинни сказала нам, что вы ей звонили. Она явно опередила нас. Но сегодня моя очередь. Так вы говорите, что были в Женеве?

— Я сказал: в Швейцарии... Сэм насторожился.

— А разве Женева не Швейцария?

Номер Энни тоже выходил окнами на Темзу и тоже находился на шестом этаже, не более чем в пятидесяти футах от номера Сэма.

«А разве Женева не Швейцария?» Несколько мыслей пронеслись в мозгу Дивероу. Но он был слишком измучен, чтобы удержать их в голове. И впервые за все эти дни по-настоящему расслаблен, что также не позволило ему сосредоточить на них свое внимание.

Ее номер весьма походил на его. Те же высокие потолки с лепными украшениями, те же превосходно отполированная мебель, бюро и столы, картины, кресла и софа, которая оказала бы честь Парк-Бернету, каминные часы и лампы, не только не закрепленные, но и не имевшие вставленных в них пластмассовых бирок с указанием владельца. А из больших окон, завешенных великолепными шторами, открывался красивый вид на реку с огоньками маленьких судов, с возвышавшимися за ней зданиями и, конечно, мостом Ватерлоо.

Сэм, без ботинок, сидел на софе в гостиной, держа в руках бокал с выпивкой. По Би-Би-Си транслировали концерт Вивальди в исполнении оркестра Лондонской филармонии. Исходящее от камина тепло придавало комнате необыкновенный уют. И он подумал о том, что заслужил все это.

В проеме двери, ведущей в ванную комнату, показалась Энни. Рука Дивероу, несшая бокал к губам, замерла на полдороге. Она была одета — если, конечно, можно было в данном случае употребить это слово — в прозрачный пеньюар, который, оставляя слишком мало для воображения, мог бы свести с ума кого угодно. «Ниспадающие и тяжелые» груди, способные смутить любого, видящего их, буквально разрывали мягкую тонкую материю. Длинные русые волосы, небрежно спускаясь на плечи, обрамляли ее божественное личико. Под легкой, воздушной тканью четко вырисовывались стройные ноги.

Не говоря ни слова, Энни подняла руку и поманила Сэма пальцем. Он быстро встал с софы и направился к ней.

В огромной, облицованной кафелем ванной находился большой бассейн, наполненный теплой водой. Тысячи плавающих по поверхности пузырей пахли розами и весной.