Дорогой длинною

Маргитка, отдышавшись, продолжила свой путь. Встреча с нищенкой неожиданно подбодрила её. "Да ты цыганка, милая, или барыня кисельная?! – ругала она себя, приближаясь к дышащим туманом трущобам Хитровки. – Вон, нищей испугалась, а там, на Хитровом, - и воры, и убивцы, и ссыльнокаторжные… То ли ещё будет! Ох, Илья, ох, паскудник этакий, всё через тебя, сатана проклятая, всё через тебя… Да шевели ты живей копытами, дурища!" "Шевелить копытами" становилось всё трудней: Хитровка обступила Маргитку облезлыми домами с сырыми стенами, туманом, клубящимся в бегущих книзу переулках, красными оконцами ночлежек, голодными кошками. Мимо уже дважды пробегала ватага полуодетых мальчишек, бросающих на Маргитку насторожённые взгляды. На третий раз Маргитка не выдержала, остановилась, вынула из сумочки нож, вывернула и встряхнула пустой ридикюль:

мол, ничего нет. Мальчишки остановились, сосредоточенно пронаблюдали за её действиями. При виде ножа заухмылялись. Один из них, лет тринадцати, с наглым, изъеденным коростой лицом и жёлтыми глазами помойного кота, отделился от ватаги и вихляющей походкой пошёл к Маргитке.

– А кудай-то их несёт, такую ма-ла-ду-ую? - фальшиво запел он, и Маргитка, несмотря на испуг, поморщилась. - Не сопроводить ли, барышня? Ищете когой-то? Не за кавалером ли? - ломаясь, цедил подросток сквозь гнилые зубы. - Може, и я сгожусь?

Его товарищи грохнули похабным хохотом. Несколько оборванцев постарше, куда-то пробирающиеся вдоль стен, замедлили шаг, наблюдая за сценой. "Ну, всё!" - подумала Маргитка. По спине побежал холод. Тем не менее она нашла в себе силы сказать:

– Осади назад, аметистовый.

– Вона - карахтерная! - заржал мальчишка, однако сбавить ход и не подумал. Когда он приблизился вплотную, Маргитку обдало густой волной вони, и она, закашлявшись, чихнула. Зрители снова загоготали; вокруг Маргитки и мальчишки собралось кольцо.

– Спирька, куда с рылом немытым? Оне ж благоро-о-одныя!

– Барышня, вы не глядите, что вонят! Он снутри забористый!

– Жеребец с тухлинкой! Встало - не ложится, хомута не боится!

– Спирька, сопроводи красавицу в номера! Они согласные!

Спирька, нахально щерясь, потянул руку к груди Маргитки. Она стояла не шевелясь, оцепенев от ужаса. При виде этой покрытой грязью, коростой и цыпками руки с чёрными, полуоблезшими ногтями её затошнило. Но мысль о том, что сейчас её вырвет прямо на виду у хохочущей толпы оборванцев, внезапно придала Маргитке смелости. Она сжала потной рукой кухаркин нож и молча полоснула Спирьку по физиономии - крест-накрест. Тот успел отпрянуть в последний момент, лезвие едва задело щёку, но мальчишка заверещал так, будто его зарезали. По толпе нищих пронеслось гудение, и Маргитка поняла: ей конец. Она прижалась к стене, выставила нож перед собой и закрыла глаза.

Неожиданно дикий Спирькин визг смолк. Подождав с минуту и убедившись, что никто не собирается её убивать, Маргитка осторожно приоткрыла один глаз. Спирька по-прежнему стоял перед ней и широко улыбался:

– Что ж ты сразу не сказалась, дура? Насилу признал! Ты - Машка-цыганка с Живодёрки! Паровоза слюбовница!

– Да-а-а… - прошептала она.

– А кой чёрт тебя сюда понёс? Да ещё с саблей такой? - Спирька легко вынул хлебный нож из рук Маргитки, повертел его в пальцах, ухмыльнулся ещё шире. - Ох, знатная шашка! Ты б ещё топор приволокла! За каким лядом приперлась?

– Меня Паровоз ждёт в "Каторге"…- пролепетала лишённая оружия Маргитка.

Спирька перестал улыбаться, нахмурился:

– В "Каторге"?! Что, у Семёна мозги скисли? И ты дотудова одна дошлёпать думаешь? А ну пошли вон отседа! - вдруг истошно заорал он на окруживших их хитрованцев. - Не видите, што ль, зелёные ноги, - барышня по делу!

Валите, говорю, не то рассерчаю!

Маргитка обеспокоенно подумала о том, что вряд ли маленький Спирька, даже "рассерчав", справится со взрослыми оборванцами, но те неожиданно послушались и, недовольно ворча, тронулись своей дорогой.

– Я - припадошный! - весело пояснил Спирька. - Ежели чего не по мне – ужас что могу сотворить! Давеча одному болдоху нос откусил. Вцепился – и висю себе, в двенадцать рук рвали, только с носом и оторвали.

– И не убил он тебя? - для поддержания беседы спросила Маргитка.

Зубы стучали на всю Хитровку, но Спирька не заметил этого.

– Собирался, конешно, да я-то убег! Да и носа ему не больно жалко было, через месяц сам бы отвалился… - Грязная рука с обломанными ногтями решительно схватила Маргитку за локоть. - Идём, что ли, залётная… Да пёрышко-то припрячь, неча народ стращать.