Дорогой длинною

В верхней комнате трактира было довольно чисто. На открытом окне чуть шевелилась ситцевая занавеска, кровать с лоскутным одеялом стояла развороченная, подушка лежала на полу. На столе без скатерти валялись в беспорядке карты, рассыпанные папиросы, огрызки яблок, скорлупа орехов и "смит-и-вессон", который Паровоз поспешно сунул под матрас.

– Ну и отчаянная твоя башка цыганская! - восхищённо сказал он, становясь перед Маргиткой. - Додумалась - на Хитровку явиться! Да здесь и полиция-то шляться боится! Мои господа-писатели вечор со мной только до Свиньинского дошли, а там - назад. Спужались, видишь! Нешто не понимаешь, что тут с тобой сотворить могли?

– Понимаю, - враждебно сказала Маргитка. - Ты что, вчера шутил, аметистовый?

– Не шутил, но пьяный был, - немного смущённо сказал Семён. Взглянув на Маргитку, снова широко, по-мальчишески улыбнулся. - Кабы знал - номер в "Астории" снял бы самый дорогущий, а тут… Ну, погоди, я за Ерофеичем пошлю. Вина хочешь? Конфетов каких, яблок - заказывай!

– Время - деньги, красавец, - сухо сказала Маргитка, садясь на разобранную постель. - Мне к вечеру домой успеть надо, в ресторан идти. Уговор наш помнишь? Побожись, что ни слова про нас с Ильёй Настьке не скажешь.

И не только ей - никому.

Паровоз молчал. С его лица сошла улыбка, взгляд стал жёстким. Маргитка тревожно смотрела на него. В голову ей вдруг пришло, что здесь, в трактире "Каторга", Паровоз сможет сделать с ней всё что в голову придёт - и без всяких обещаний. "В окно кинусь", - отчаянно подумала она.

– Чтоб мне век свободы-матушки не дождаться… - хрипло сказал Паровоз.

– Отвернись.

Семён не пошевелился. Маргитка пожала плечами, повернулась к нему спиной. На стул легло платье, за ним - рубашка. Забравшись под одеяло, Маргитка отрывисто сказала:

– Ну? Говорят тебе - времени мало…

Медленно, не сводя глаз с Маргитки, Паровоз стянул через голову рубаху.

Через полчаса Маргитка стояла у стула и одевалась - быстро, как солдат, опаздывающий в караул. Сенька, лёжа в постели, следил за её движениями.

Его смуглое лицо казалось ещё темнее обычного.

– Куда спешишь? Провожу…

– Обойдусь. - Маргитка накинула поверх кое-как застёгнутого платья шаль, шагнула было к порогу, но тут же, вспомнив о чём-то, вернулась.

– Дай денег.

Семён встал, поднял с пола скомканные штаны, полез в карман. Маргитка следила за ним воспалёнными сухими глазами. Губы её были плотно, до белизны сжаты. Семён вытащил несколько кредиток, положил на стол. Маргитка не глядя взяла одну. Отрывисто сказала:

– Это на извозчика, - и тронулась к двери.

– Погодь! - Сенька догнал её, взял за плечо. Маргитка молча скинула его ладонь. - Да что ж ты, зараза!.. - взорвался наконец он. - Сама ведь пришла!

– Уговор не забудешь? - глядя через его плечо, спросила Маргитка.

– Тьфу! Эк ты за своего любочку дрожишь! Не бойсь, Паровоз своё слово держит, балаболить не буду. - Семён вернулся к столу, встал у окна. Глядя на улицу, глухо спросил: - И что ты в нём сыскала-то, распроети твою мамашу?

Он же тебе в отцы годится! Женатый! Детей орава! Да чем он меня-то лучше, Илья твой, чем?!

– Да всем, - спокойно сказала Маргитка, идя к двери. Уже на пороге остановилась, посоветовала: - Ты смотри не сказывай никому, почему я к тебе приходила.

– Это отчего ж? - не поворачиваясь, спросил Семён.

– Не позорься.

Стукнула дверь. Минуту Паровоз стоял не двигаясь. Затем несколько раз молча, с силой ударил кулаками по столу. Стол затрещал, с него полетели на пол папиросы и игральные карты. Снова скрипнула дверь, в щели показалась изумлённая физиономия буфетчика, но Семён не повернулся, и она исчезла.

Маргитка рассчитывала, что её проводит Спирька, но, когда она спустилась в трактир, тот был уже вмёртвую пьян и лежал под столом, пристроившись головой на перекладине. Рядом сидела грязная девчонка лет десяти и, вцепившись руками в редкие волосы, навзрыд причитала:

– Ой, и с какой-такой радости голубь мой запил-та-а-а-а?..

Увидев Маргитку, она тут же перестала выть, вытерла кулаком нос и деловито предложила:

– Сопроводить до Солянки, мадама благородная? Не бось, не обижу.

Вдвоём они вышли из трактира. Прямо на крыльце валялся пьяный оборванец огромных размеров и храпел, как першерон. Пока Маргитка раздумывала, как удобнее обойти эту тушу, девчонка вцепилась в него обеими руками и, дико завопив "Да навязался на хребет, скотина!!!", повергла его с крыльца в лужу.

– Идём!

– Спирька тебе кто? - спросила Маргитка, когда они отошли от трактира. – Брат?

На испорченном прыщами и коростой лице девчонки появилось мечтательное выражение.

– Куды - брат… Любовь! До гробовой доски! На ночь я только с им ложуся!

До самой Солянки Маргитка не сказала ни слова. Менять данную Паровозом кредитку ей не хотелось, и она отдала девчонке свою шаль. Та посмотрела изумлённо и, не поблагодарив, кинулась в щель между домами, видно, боясь, что "благородная мадама" передумает. Маргитка быстро, почти бегом пошла вверх по Солянке.

Старик-извозчик дожидался в Спасо-Глинищевском. Маргитка взобралась в пролётку, обхватила плечи руками. Хрипло сказала:

– Вези.