Достоевский и евреи

Лямшин служит в почтовом департаменте чиновником. По законам, принятым в 1861 году, еврей с университетским образованием мог быть принят на государственную службу. Однако, Аарон Штейнберг предполагал в работе «Достоевский и еврейство», что Лямшин, скорее всего, крещенный еврей (каким, кстати говоря, был Н. И. Утин). Приведем первое описание Лямшина для установления типологии этого персонажа:

Если уж очень становилось скучно, то жидок Лямшин (маленький почтамтский чиновник), мастер на фортепиано, садился играть, а в антрактах представлял свинью, грозу, роды с первым криком ребенка, и пр., и пр.; для того только и приглашался. Если уж очень подпивали, — а это случалось, хотя и не часто, — то приходили в восторг, и даже под аккомпанемент Лямшина, пропели «Марсельезу», только не знаю, хорошо ли вышло [ДФМ-ПСС. Т. 10. С. 30–31].

Мы видим, что Лямшин представлен как аутсайдер, которого принимают в обществе губернского города на правах шута. Достоевский продолжает подавать поведение еврея в новом для него окружении в комедийных тонах, тем самым устанавливая интертекстуальную связь с Бумштейном. Однако предмет представлений Лямшина находится в полном отличии от религиозного перформанса Бумштейна. Актерство Лямшина выражается в сакральной тематике. Так, изображение свиньи ассоциируется параллельно со смыслом эпиграфа романа о бесах, вселившихся в стадо свиней. Дополнительно, по логике перевернутого мира маскарада, еврей Лямшин разыгрывает животное, запрещённое в употребление по законам книги Левитов в Торе. В перевернутом мире архетипов изображения евреев в Христианской символике и европейском фольклоре евреи представлены в тандеме со свиньями [LIVAK. С 76]. Еврей здесь представлен как оборотень, который может выдавать себя за кого угодно, даже за роженицу. Здесь также следует отметить поразительное присутствие вопроса гендера. Скоморошество в этом акте пересекается с темами гендера и сексуальности, так как Лямшин представляет не только женщину, но и роды. Момент родов содержит сакральный мотив, поскольку в контексте романа молодое поколение «бесов» подрывает основы русской семьи с патриархальными иерархиями, обозначенными границами между семейными обязанностями членов семьи. Актерство и шутовство Лямшина соответствует теории маскарада, разработанной М. М. Бахтиным. Бахтин утверждает, что в европейской культуре поведение во время маскарада позволяло профанное отношение к религии, к святыням, и тем самым подрывало устои общества [БАХТИН (III)]. Несмотря на то, что маскарад происходил только раз в год, действа во время маскарада позволяли обмен социальными ролями, разрешая беднякам выступать в роли аристократов или церковных властей. По Бахтину карнавальное тело тоже представляет перевёрнутый мир и установленные порядки, и часто акцентирует роль телесного низа. Актерские представления Лямшина хрестоматийно соответствуют карнавальному поведению: здесь есть тема человека, меняющего облик на животного, что есть вызов традиции установленных церковью иерархий. В его репертуаре присутствует момент профанации акта появления человека на свет [SALISBURY]. Актерство Лямшина также профанирует Пятикнижие, поскольку во Второзаконии 22:5 строго оговаривается, что мужчины и женщины не должны обмениваться ролями и «переодеванием». Лямшин также профанирует иудейские законы о чистых и нечистых животных в своем акте представления свиньей. Все эти темы свидетельствуют о том, что Достоевский придавал образу Лямшина большое значение. Заметим, что Лямшин святотатствует по отношению не только к христианским, но и иудейским религиозным ценностям и правилам. Этот момент исключительно важен для темы Достоевский и еврейство, поскольку он подает Лямшина как еврея, который профанирует традиции иудаизма. Лямшин, единственный еврей в новом для него светском обществе, шутовствует в угоду окружавших его безбожников. Его политическая приверженность выражается исполнением «Марсельезы», что также имеет отношение к его желанию быть принятым в интернациональный кружок, не разделяющий идеологически людей по религии или этнокультурным различиям.

Определяя особенности роли шутов в мире Достоевского, болгарская исследовательница отмечает: