Читаем Достойно есть полностью

Я не без удивления смотрю на свой перевод поэмы «Достойно есть». Он потребовал десять лет: столько времени ахейское войско осаждало Трою, столько времени странствовал Одиссей. От моих первых опытов на этом поприще остались только разрозненные черновики. В публикуемом тексте их следов практически не видно, или, правильнее сказать, виден только первоначальный порыв вдохновения, тот идеалистический запал, с которым автор перевода, тогда всего лишь двадцатитрёхлетний, бросился в самую гущу словесных хитросплетений. Этот мой первый натиск был отбит мгновенно и болезненно. Поэма не поддавалась. Мне было очевидно, что я не выдерживаю интонаций, беру фальшивые ноты, то упрощаю, то усложняю синтаксическую структуру, не справляюсь с метрикой, упускаю немалую часть тонких аллюзий и, наконец, просто не чувствую в достаточной мере авторскую манеру письма, чтобы уверенно и легко откликнуться на неё.

Но постепенно, по мере моего укоренения в языковой и материальной культуре Греции, в её ландшафте и фольклоре, архитектуре и словесности, текст поэмы начал проясняться перед моими глазами, как если бы некий реставратор тампоном и скальпелем снимал слой почерневшей олифы со старинной иконы. Я не совру, если скажу, что первостепенную роль сыграла здесь не прочитанная за эти годы греческая литература, но само пространство Эллады со всеми его образами, большими и крохотными: с партизанскими пещерами эпирских гор и засаленными лампадками в придорожных часовнях, с сердоликовой дымкой над заливами, с крапивой и снытью, бушующими в разрушенных деревнях, со сморщенными маслинами на заиндевелой январской земле. Нечто алхимическое должно было произойти с моим сознанием, чтобы мне хватило дыхания спеть в унисон если не с самим Элитисом, то, по крайней мере, с его поэтикой. Состоялся этот перевод или нет – судить не мне, но я могу сказать хотя бы, что в него был вложен максимум возможных усилий.

«Достойно есть» – поэма прежде всего метафизического свойства. Это мистериальный текст о становлении человека-микрокосма, о его нисхождении в смерть и восхождении в бессмертие. Вместе с тем это и историческая поэма – вероятно, одна из важнейших поэм о Второй мировой войне. И, наконец, это попытка охватить содержание национально-религиозной культуры Греции на всей её обозримой протяжённости и создать универсальный, диахронный и панэллинский, мифопоэтический язык, в котором были бы вскрыты и разрешены конфликты между народным и элитарным, настоящим и прошлым, христианским и языческим («Я – идолопоклонник, которому повезло прикоснуться с оборотной стороны, нечаянно, к христианской святости», – сказал о себе Элитис[25]

; этот манифест применим ко всему его творчеству, но в «Достойно есть» он находит предельно наглядное отражение).

Комментировать такие произведения сложно. Серьёзный комментарий будет превосходить по объёму саму поэму (именно так и выглядит фундаментальный комментарий Тасоса Лигнадиса, на который я буду очень часто опираться в своём собственном тексте). Комментарий поверхностный и краткий скорее исказит представления читателя, нежели поможет ему сориентироваться. Найти золотую середину было непросто, но в конечном итоге мне показалось самым разумным придать своим примечаниям форму свободного, обращённого к читателю монолога. Пусть это будет не академическое исследование и не скупые пометки на полях, а нечто вроде неформального разговора – и меньше всего мне хотелось бы создать иллюзию, что хоть какой-то аспект освещён в нём исчерпывающим образом. Поэзию нельзя исчерпать (и, пожалуй, само такое намерение было бы антипоэтическим в своей основе), но обнаружить в ней можно многое.

* * *

Конец десятого века. Афон. Келья близ скита святого Андрея Первозванного. Архангел Гавриил в образе юноши-странника является одному из иноков и объясняет ему, что перед песнопением «Честнейшую херувим» необходимо петь «Достойно есть яко воистину блажити Тя, Богородицу, Присноблаженную и Пренепорочную и Матерь Бога нашего». Прежде чем уйти, он записывает слова нового гимна перстом на камне (и к образу этого камня нам предстоит вернуться ещё не один раз).

Перейти на страницу:

Все книги серии Греческая библиотека

Похожие книги

Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира

Несколько месяцев назад у меня возникла идея создания подборки сонетов и фрагментов пьес, где образная тематика могла бы затронуть тему природы во всех её проявлениях для отражения чувств и переживаний барда.  По мере перевода групп сонетов, а этот процесс  нелёгкий, требующий терпения мной была формирования подборка сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73 и 75, которые подходили для намеченной тематики.  Когда в пьесе «Цимбелин король Британии» словами одного из главных героев Белариуса, автор в сердцах воскликнул: «How hard it is to hide the sparks of nature!», «Насколько тяжело скрывать искры природы!». Мы знаем, что пьеса «Цимбелин король Британии», была самой последней из написанных Шекспиром, когда известный драматург уже был на апогее признания литературным бомондом Лондона. Это было время, когда на театральных подмостках Лондона преобладали постановки пьес величайшего мастера драматургии, а величайшим искусством из всех существующих был театр.  Характерно, но в 2008 году Ламберто Тассинари опубликовал 378-ми страничную книгу «Шекспир? Это писательский псевдоним Джона Флорио» («Shakespeare? It is John Florio's pen name»), имеющей такое оригинальное название в титуле, — «Shakespeare? Е il nome d'arte di John Florio». В которой довольно-таки убедительно доказывал, что оба (сам Уильям Шекспир и Джон Флорио) могли тяготеть, согласно шекспировским симпатиям к итальянской обстановке (в пьесах), а также его хорошее знание Италии, которое превосходило то, что можно было сказать об исторически принятом сыне ремесленника-перчаточника Уильяме Шекспире из Стратфорда на Эйвоне. Впрочем, никто не упомянул об хорошем знании Италии Эдуардом де Вер, 17-м графом Оксфордом, когда он по поручению королевы отправился на 11-ть месяцев в Европу, большую часть времени путешествуя по Италии! Помимо этого, хорошо была известна многолетняя дружба связавшего Эдуарда де Вера с Джоном Флорио, котором оказывал ему посильную помощь в написании исторических пьес, как консультант.  

Автор Неизвестeн

Критика / Литературоведение / Поэзия / Зарубежная классика / Зарубежная поэзия
Поэзия народов СССР IV-XVIII веков
Поэзия народов СССР IV-XVIII веков

Этот том является первой и у нас в стране, и за рубежом попыткой синтетически представить поэзию народов СССР с IV по XVIII век, дать своеобразную антологию поэзии эпохи феодализма.Как легко догадаться, вся поэзия столь обширного исторического периода не уместится и в десяток самых объемистых фолиантов. Поэтому составители отбирали наиболее значительные и характерные с их точки зрения произведения, ориентируясь в основном на лирику и помещая отрывки из эпических поэм лишь в виде исключения.Материал расположен в хронологическом порядке, а внутри веков — по этнографическим или историко-культурным регионам.Вступительная статья и составление Л. Арутюнова и В. Танеева.Примечания П. Катинайте.Перевод К. Симонова, Д. Самойлова, П. Антакольского, М. Петровых, В. Луговского, В. Державина, Т. Стрешневой, С. Липкина, Н. Тихонова, А. Тарковского, Г. Шенгели, В. Брюсова, Н. Гребнева, М. Кузмина, О. Румера, Ив. Бруни и мн. др.

Андалиб Нурмухамед-Гариб , Антология , Григор Нарекаци , Ковси Тебризи , Теймураз I , Шавкат Бухорои

Поэзия