Дотянуться до солнца

— В три года родители открыли мое умение запоминать информацию. По мнению ученых обычный человек может запоминать лишь несколько процентов всей информации, которая проходит через его мозг, причем новая информация неизменно вымещает старую… Это общеизвестно. Остальная часть воспоминаний прячется в подсознании, как книги на полке в библиотеке. Пока не возьмешь в руки и не откроешь, не узнаешь, что там написано. В случае таких, как я, информация всегда в свободном доступе… Все книги в руках и доступны моей памяти… Но, конечно, этот вопрос все равно до конца не изучен, поэтому рассуждать можно долго, что же у меня за феномен. — Максим говорил без эмоций, будто излагая заранее выученный текст. — В тринадцать лет, попав в аварию, организм не выдержал нагрузки, и часть информации из моей памяти просто исчезла или закрылась, если снова проводить параллель с книгами. После этого я не помню своего детства. Нам сказали, что с одаренными такое случается. Стрессовая ситуация, авария, сбой в организме — всякое может случиться. Но в остальном я нормален, как обычный человек, если вас беспокоит именно это…

Ионов бросил на него быстрый взгляд через плечо и снова продолжил наблюдение за Ольгой.

— Меня интересовало не совсем это, но ты рассеял мои сомнения… Я не ошибся.

Его вздох означал долгожданное облегчение.

— Я могу обдумать ваше предложение? — Максим поднялся, чтобы избежать новых вопросов.

— Конечно.

Мужчина вернулся и, похлопав парня по плечу, все же не удержался и сжал пальцы.

— Но ждать долго я не привык. Я столько лет ждал тебя, так что теперь точно не упущу… Иди.

— До свидания.

Максим резко развернулся, буквально выдернув свое плечо из-под руки Катиного отца, и быстрым шагом вышел.

Ионов развернулся обратно к окну.

«Все так же прекрасна… Бывает же… Что за ирония? Я мог и догадаться, что с этим ублюдком что-то не так… Эти волосы, я уже видел однажды… Точно, в тот день мальчишка с белыми волосами прошел мимо меня… когда я… приходил к Далматинцу…Так близко, аж жутко…»

Глава 33

— Почему ты все еще здесь? — Максим со злостью смотрел на выходящую из ванной Алису.

— Я — твой телохранитель.

— Разве? Может, надзиратель?

Девушка нахмурилась:

— Я не могу уйти.

Парень прошел мимо нее, толкнув в плечо.

Она вздохнула. Ей и самой не хотелось здесь находиться. Изо дня в день видеть презрение в его глазах было выше ее сил. Но выбирать ей все равно не дадут.

Выйдя из ванной, Максим снова столкнулся с Алисой. Девушка ждала его у самой двери и держала в руке конверт.

— Это тебе.

Прочитав, он бросил бумагу ей в лицо:

— Я не хочу.

— Это просто тренировка.

— Скорее, демонстрация товара. Силой потащишь?

— Ты пойдешь сам!

— Уверена?!

— Да. — На ее щеках заиграли ямочки.

Звук захлопнутой изо всех сил двери известил ее, что разговор окончен. А недвусмысленный намек на безопасность Кати был принят к сведению. Больше в этот день они не обмолвились друг с другом ни словом.

— Уже неделя прошла… сколько можно…

Единорог подбросил один из ножей в воздух. Время от времени, произнося эти слова, он исподлобья посматривал на Самуила и хмурил брови. Последние три дня тот вел себя чересчур спокойно. В отличие от первых дней после убийства сестры, когда находился во невменяемом состоянии и постоянно рвался на поимку Далматинца, сейчас парень только и делал, что медитировал.

Они отсиживались в маленькой квартирке на окраине города. Выходить бойцам Абиссинец запретил, а сам целыми днями пропадал неизвестно где. Уходил на рассвете, возвращался за полночь, почти не делился информацией и постоянно напоминал Единорогу о том, чтобы тот ни в коем случае не оставлял Самуила одного.

Единорог уже третий час наблюдал за совершенно неподвижным Самуилом, который напрочь игнорировал все попытки заговорить с ним. Терпение мужчины подходило к предельной точке.

Он резко поднялся и подошел к парню.

— Ирона! Слышишь, я сказал на корейском? Ты же так этого хотел… Прошу… Вставай! Ирона, я сказал!!!

Никакой реакции.

Единорог вздохнул. Попытка провалилась. Похлопав друга по плечу, он вернулся и уселся обратно на диван. Но сдаваться не собирался, потому что больше всего на свете ненавидел тишину. Она заставляла вспоминать прошлое.

— Знаешь, я тебя понимаю. Но в моем случае, понимание — это понимание с точностью до наоборот…

Единорог скосился на Самуила. Реакции не было.

— Я просто хочу сказать… — Мужчина прочистил горло, обдумывая стоит ли все-таки откровенничать, и нужна ли его история этому парню, и так раздираемому горем. — Если ты умрешь сейчас, это не только не вернет твою сестру к жизни, но и не поможет нам найти твоего племянника. Понимаешь?

Самуил сжал кулаки, но Единорог этого не заметил, потому что прошлое уже накрыло его с головой. Картинки прошлого мелькали перед его глазами, обжигая сердце ледяными кристаллами и причиняя дикую боль.