Дожить до весны

– Тань, давай мы твои карточки отоварим?

Она ответила не сразу, сквозь мглу и боль впервые за столько времени прорезался скрипучий, словно старушечий, голос:

– Я потеряла карточки.

– Как потеряла? – не поверила своим ушам Женька.

– Потеряла…

Вот почему она такая… вот почему лежит, отвернувшись к стене. А маме небось не сказала…

– Все?

Дурацкий вопрос, кто же карточки делит? Если теряют, то все сразу. Таня не ответила.

– Ладно, Тань. Эту неделю без карточек проживем. Елена Ивановна вон сколько еды натащила, на полмесяца хватит. А ты постарайся окрепнуть поскорей, чтобы мы вернуться могли, – попытался приободрить всех Юрка.

Таня глухо отозвалась:

– Хоть сегодня возвращайтесь, я не держу.

– Мы без тебя не пойдем. А если идти не можешь, то и правда повезем на саночках. Да, сегодня вот и повезем. Правда, Юр?

– Где у вас санки? – деловито осведомился Юрка.

– Нет санок. Ничего нет.

– Ладно, – еще раз махнул рукой Юрка, – что-нибудь придумаем. Только не сегодня, на два дня у нас еды навалом, Таню подкормим и придумаем, как везти. А пока комнату нагреть хорошенько надо.

Таня отвечать не стала, она даже отвернулась к стене.

Не обращая внимания, Юрка с Женей принялись суетиться, вспоминая уроки Станислава Павловича.

Для начала они снова отправились в обход квартиры в поисках дров. Комнаты были заперты, и Юрка решительно взялся за кочергу. Хорошо, что замки навесные, удалось оторвать петлю.

У Жени мелькнула сумасшедшая мысль, что в комнате бабушкиной сестры Изольды Вольфовны может найти что-то вкусное. Да, вот они сейчас откроют дверь, а там… ну, может, она перед самым отъездом стол праздничный накрыла, а убрать уже не успела? Бывает же… Ничего, что пирожные или пряники засохли и замерзли, размочат или просто погрызут…

Никакого пиршественного стола там, конечно, не было. Но, несмотря на совершенно промерзшие окна, был едва уловимый запах. Ах, как Женьке нравился этот тонкий аромат прекрасных духов! Очень редко бывая с мамой у старшей сестры, Женя норовила несколько раз пройти мимо комнаты Изольды Вольфовны, чтобы понюхать. Мама сказала, что духи французские, очень дорогие и тонкие. Женька мечтала, что, когда вырастет, непременно купит себе такие же за любую цену. На хлебе и воде будет сидеть, голодать, а духи купит.

Женька даже хихикнула. Юра удивился:

– Ты чего?

Пришлось сказать про духи, что теперь, когда хозяйки нет дома, можно сколько угодно стоять в ее комнате и нюхать.

Юрка рассердился:

– Глупости! Вместо того чтобы стоять, лучше посмотри, что в печку годится.

Когда они притащили в комнату и принялись ломать большую этажерку, Таня возмутилась:

– Кто вам разрешил?! Вернется Изольда Вольфовна, что я ей скажу?

– Ты же помирать собралась? – ехидно напомнила Женька. – Сейчас все мебелью топят.

– Своей…

– Сейчас нет чужих, Станислав Павлович правильно сказал.

Наверное, Таня спорила бы или попыталась запретить, но слишком ослабла даже для этого. Девушка снова отвернулась к стене и замолчала.

Печка была неудачная, она дымила, но другой просто не имелось. В этом доме тоже центральное отопление.

Не удержавшись, Женька поинтересовалась:

– Тань, а чего это Гольдберги все уехали, а тебя бросили?

Из-под вороха тряпья донесся слабый голос:

– Их заставили уехать, они немцы.

Да, опасаясь пятой колонны в Ленинграде, власти издали приказ: всем лицам немецкой национальности покинуть город в течение 24 часов. Правда, тогда еще можно было эвакуироваться, этот приказ невольно многим немцам-ленинградцам спас жизнь, правда, многие умерли в эвакуации, ведь никто не позаботился об организации их существования там, на Большой Земле.

Гольдберги оказались в числе первых уехавших, но бабушка Тани Анна Вольфовна была больна и эвакуироваться не смогла, осталась с ней и внучка. Не стало Анны Вольфовны, перестала бороться за жизнь и Таня. А когда в начале месяца у нее украли карточки, просто легла лицом к стене и замерла в ожидании смерти.

Они боролись с Таниным ступором уже третий день, не помогало.

Человек может не выжить, если очень хочет жить, но жить, если потерял к жизни волю, не может. Юрка злился:

– Прямо как моя мама! Таня тоже небось мечтает скорей на небо попасть и с кем-то встретиться.

Таня на все вопросы и требования отвечала одним:

– Зачем? Все равно все умрем.

– Все?! – возмутилась Женька. – Все? Я вот умирать не собираюсь, и Юрка тоже!

– Вот вы и живите…

– А ты… ты… – Женька просто не знала, что еще сказать сестре. – Ты помирать не имеешь права! Старшая сестра называется, я о ней заботиться должна!

– Не заботься, тебя никто не просит…

– А ну вставай! – неожиданно заорала Женька, едва не сорвав голос. – Тебе двадцать лет, а ты лежишь, как старая колода. Вставай!

Опешившая от такого наскока младшей сестры, Таня попыталась подчиниться приказу. Бывает, когда жесткое и даже жестокое требование лучше любой жалости.

Девушка села, было видно, что от голода у нее кружится голова, но друзья поддержали, не давая упасть.