Доживем до понедельника. Ключ без права передачи

— Не знаю… — Самой Галке не приходило это в голову, но теперь она уверена: Пушкарев смотрит в корень.

— Нет, не побежала бы, — горько заключает он. Но так как Галке делается еще горше, пробует обнадежить ее: — Хотя, знаешь, рано еще переживать… Ты поговори с ней на всякий случай! Вдруг она уже все поняла? Вдруг ищет тебя… ждет…

— Ты, вообще-то, оказывается, ничего… — задумчиво говорит Галка. — Ты тоже не переживай. И не думай ни о каких глупостях. Приходи завтра в школу. Плевать нам на них.

Леню подкашивает это «нам».

— Ты так считаешь? — с надеждой спрашивает он. — Ты правда так считаешь?

17

В понедельник небо с утра затянуло низкими неповоротливыми облаками. Моросит. На бульваре пустуют мокрые скамейки под голыми деревьями. И на одной из скамеек мается Галя Мартынцева. Она сидит напротив большого серого дома, неотрывно глядя в глубину его двора. Мимо нее проходят по своим делам люди: ведут малышей в ясли, спешат на работу.

Наконец в глубине двора появляется Тамара. Завидев Галку, она делает шаг назад, но, внезапно передумав, вступает на бульвар. Галка вскочила и преграждает ей дорогу.

— Тамара, — говорит она, заставляя себя не прятать взгляда, — надо поговорить.

— Обязательно сейчас? Опоздаем!

— Да, сейчас! Потому что в школе с тобой теперь не поговоришь.

Галка делает паузу. Может быть, Тамара опровергнет это предположение? Но Тамара молчит, и Галка решается:

— Ты что, больше не хочешь со мной дружить? Скажи честно! — спрашивает она в лоб.

— Ну что ты, Галчонок, — говорит Тамара. Тон нарочито беспечный. — Как ты можешь даже подумать?

— У меня тоже есть самолюбие, — горестно и гордо произносит Галка. — Как ты можешь? Мы с тобой столько времени… со второго класса… и все, буквально все рассказывали, и вот — пожалуйста, какая-то Аленка, мы даже ее не знали…

— Почему не знали, — лицемерно удивляется Тамара. — Ну, не знали, а теперь узнали. Уж целый год, как она к нам пришла…

— На нее никто внимания не обращал — и вдруг пожалуйста. И мама ее вовсе не интересная, а какая-то вот именно даже подозрительная женщина…

— Ну это ты брось! — гневно говорит Тамара. — Прямо противно! И вообще мама ни при чем. Аленка сама очень интересная.

Они идут по бульвару. Тамара все убыстряет шаг, а Галка хотела бы потянуть время, задержать ее.

— Имей в виду, Томик, — говорит она, растягивая слова. — Если ты от меня к ней уйдешь…

Тамара заинтересована:

— Ну, что тогда будет?

— Я что-нибудь такое сделаю! Что-нибудь такое страшное!

Тамаре этот поворот разговора даже нравится.

— Ну, вот интересно! Убьешь меня, что ли?

— Нет, не тебя.

— Ну, Аленку? Ее-то за что?

— И не Аленку.

Что-то вздрагивает в черствой душе Тамары.

— Галка, да ты что? — говорит она почти нежно. — Да ты совсем… Мы же с тобой… Помнишь, мы еще в третьем классе договорились… И навсегда. Аленка — это у меня вторая подруга.

— Вторая — это неправильно, — грустно замечает Галка. — Друг бывает один.

— Кто это тебе сказал?

— Кто? Леня Пушкарев, — неожиданно для самой себя выпаливает Галка.

Тамара заходится от смеха:

— Этот? И ты поверила этому брехуну?

Галка бросается на защиту Лени с излишней горячностью:

— Он не брехун, ты его не знаешь! Он очень даже интересный. И вообще, он просто фантазировал. Он сказки любит…

— Сказки! — фыркает Тамара.

Но Галку уже понесло:

— Да, сказки! И что такого? У него есть брат, ну, не брат, а сын его папы, он так его и зовет: отцов сын…

Вот тут Тамара заинтересовалась. На ее сереньком личике живо заиграли краски, и глаза заблестели, и рот открылся…

— Отцов сын! — восклицает она с восторгом. — Это здорово — отцов сын!

Мимо них поспешает кто-то, скрытый под огромным черным зонтом. Оказалось — Виолетта Львовна.

— А, здравствуйте, девочки. Хотите под зонтик?

— Нет, спасибо. Виолетта Львовна, а вы знаете, что Пушкарев, оказывается, все наврал? — Тамару эта сенсация распирает.

Учительница остановилась:

— Как… наврал?

— Очень просто! Никто ему ничего не писал, это он все сам…

— Что — сам? Это вы о чем — о ваших зарубежных корреспондентах?

— Да не было никаких зарубежных! Конверт он стащил у отца, а письмо накатал сам! И на инглиш и по-русски. Представляете? Он и вас обманул!

— Меня — нет, — огорченно сказала Виолетта Львовна и прикусила губу.

— Да точно! — убеждает Тамара, в то время как Галка страдальчески морщится и молчит. — Числитель… то есть, извиняюсь, Виталь Палыч, сказал, что все имена Пушкарев взял из «Американской трагедии» Драйзера. И точно — мы проверили. Вы просто забыли!

— Виталий Павлович… — усмехается Виолетта Львовна. — Видите, он начитанный человек! А я ничего не забыла, друзья. И все-таки наврал — это не то слово. Да, тут был элемент авантюры, но не больше, чем нужно для такой игры.

— Какой игры? — хмуро возразила Галка. — Он же хотел, чтобы мы всерьез поверили.

— Да! Вот именно! — подхватила учительница скорбно и пылко. — И я того же хотела! Могла ли я окатить вас холодной водой, когда вы были такие взволнованные… такие одухотворенные?

— Выходит, вы ему в этом помогли? — насмешливо удивилась Тамара.

— Девочки, милые, давайте не спешить с приговором!