Дракон

Небо то и дело озарялось вспышками огня. В отдалении вниз пронеслось что-то темное, дрогнувшая земля и чуть запоздавший глухой звук подтвердили, что еще одна крылатая тварь нашла свою смерть в лапах драконов. Гном улыбнулся краем рта. Кто бы мог подумать, что несколько мальчишек, детей тех, кто некогда стал зачинщиком двух страшных войн, в корне переменят ход этой кампании. Увы, его, Бартуша, расчет не оправдался. Уничтожение шатров не повлекло за собой гибели ящеров. Но то, что он мог наблюдать, пока хирд продвигался вперед, доставляло удовольствие. Твари гибли одна за другой. Пешие войска могли свободно действовать, не опасаясь быть поджаренными в самый неподходящий момент. Чего нельзя было сказать о противнике. Изумрудный дракон в очередной раз пролетел так низко, что чуть не задел брюхом острия алебард, выпуская струю пламени в сторону троллей.

Массивные создания начали медленно отступать, давя тех, кто был позади, спотыкаясь, падая и все равно оказываясь под огненными струями. Не дожидаясь, пока стихнет пламя, гномы устремились вперед, чтобы не дать врагу опомнится. Дракон сделал еще один заход, чтобы сломать полумесяц атакующих, после чего взмыл в небо, выискивая новую цель.

Хирд продвигался все дальше к центру долины. Несколько гномов уже сменили свое место в первой линии на центральное, но никто не хотел возвращаться в лагерь. Раны их были не столь опасны, чтобы отвлекать товарищей, которые обязаны проводить их к лекарям. А то, что правая рука не столь уверенно сжимает рукоять боевой секиры – так ее можно продеть в петли и привязать к руке. Да и щитом можно не только оборонятся, но и нападать. Нет, только вперед, громить врага, чтобы ни один не ушел с поля боя. Новая тень пронеслась над хирдом, а за ней еще две – драконы преследовали очередного ящера. Жаль, не посмотреть на то, что происходит в небе. Не до того сейчас гномам. Но и самим будет о чем рассказывать после боя, вечерам потягивая у костра эль.

* * *

Всадники бодро продвигались к центру долины. Казалось, воинам практически не нужны были мечи. Боевые кони, взращиваемые с рождения для подобных битв, сами лягали, кусали а иные, чьи головы укрывали специальные шлемы с металлическими рогами, бодали противника. Рыцари ордена смерти, выстроившись клином, медленно продвигался вперед, не щадя никого на своем пути. Копыта последних коней ступали по лужам крови. Взмах мечом, струя крови пачкает белый плащ. «Тебе, Сервал, господин смерти» шепчет совсем молодой воин лишь недавно отпраздновавший семнадцатый день рождения. И снова меч поднимается в воздух, чтобы оборвать еще чью-то жизнь.

Дубина тролля сбивает с коня одного из всадников. Тяжелая нога опускается на грудь, кроша ребра, сминая внутренности. «Прими, Сервал…» срывается с губ умершего, окрашенных кровью. Ни стона, ни просьб о пощаде. Оставшийся без седока конь покидает место в строю, врываясь в ряды врагов, сея там панику и смерть, пока чей-то меч не остановит боевого спутника воина. Но пустое место уже занято другим воином. Не оглядываясь, они продвигаются дальше. Нет места скорби по ушедшему, ибо он вознесся к их божеству.

* * *

Посох повергает врага на землю. Острие пронзает грудь. «Прими заблудшего, отец и пастырь наш» – шепчет краткую молитву воин в монашеской рясе. Медленно продвигаются они. Тяжело лишать жизни тем, кто служил лекарю, признанному после смерти святым. Но пересиливают себя братья, заставляют вновь и вновь поднимать руку с посохом, нанося смертоносные удары. Милостивы они, ибо противник их принимает мгновенную смерть. Да и кому, как не братству лекарей знать, куда целить, чтобы душа убитого мгновенно покинула бренную оболочку.

Удар, молитва, новый удар. Хочется преклонить колена, опустившись в грязь и кровь, вознести молитву Айшери, но не время, не место. После выжившие в этой битве будут долго замаливать грехи перед богами, а сейчас у них нет выбора. Только вперед, оставляя позади тела орков, троллей, и своих собратьев.

«Будь милостив к убиенному, Сервал-бог, прими душу заблудшего, отец и пастырь наш» – тихим шелестом несется над полем. Слезы застилают глаза. И не ясно, о ком плачет душа. О врагах ли, пришедших с войной в мирные земли, о братьях ли по вере, павших в этот день. Обо всех тех, кто погиб по вине Владык. Долго будут звучать потом молитвы. Долго будут перечисляться имена павших, и не будет деления, человек ли, гном ли эльф. И даже известные орочьи имена будут помянуты братьями на поминальной тризне. А сейчас вперед, поднять посох, удар, шаг, вновь удар, пока не завершится битва.