Дракон в свете луны

— Вон Бин, да? Что-то, конечно, есть в тебе похожее48, — произнесла Йонг, отвлекая себя от нарастающей волны паники, грозящей прорвать все засовы внутри нее и затопить собой каждую клетку тела. Нагиль свел брови к переносице, покосился на Вон Бина и вернул взгляд девушке. — Моя мама с ума сходит по Вон Бину, но он чем старше, тем грубее становится, а мне больше нравятся актеры вроде Ли Мин Хо или… — она не договорила, почувствовав, как собирается во рту густая соленая слюна.

— Госпожа, — позвал ее Нагиль, и Йонг не выдержала: вскинула голову, тут же захлебываясь рыданием, которое сдерживала в себе с самого сумасшедшего вечера. Глаза наполнились слезами, девушка всхлипнула, вся задрожала, ее согнуло над столом, и она заплакала, прижимая руки ко рту. Вместо плача из нее рвался кашель, хрип, Йонг схватилась за грудь, стискивая плотную ткань чогори с чужого плеча.

— К-капитан… — неуверенно начал Вон Бин и был прерван.

Он и Нагиль вышли за дверь, капитан приказал своему воину сторожить комнату, а рыдающей девушке осторожно сказал: «Я найду способ вернуть вас домой, госпожа», — и ушел. Йонг слушала его уверенные шаги по короткому коридору, слушала, как он громогласно позвал Чун Сока. И продолжала плакать, пока не стих шум за стенами казармы, а Чун Сок, оставив стрельбу, не побежал на крик командира.

Когда от рыданий остались только сиплые стоны, Йонг вытерла рукавом чогори глаза, размазала высохшие дорожки от слез, чувствуя, как щиплет скулы. Весь ворот чогори намок, она с недовольством смяла его рукой и тут же бросила затею привести себя в порядок. Плевать. Кто на нее тут посмотрит, если и так все считают ее сумасшедшей?

Чувствуя долгожданное облегчение и тяжесть в груди, Йонг осмотрелась. Вон Бин, должно быть, караулил дверь, зато окно за капитанским столом было свободно, надо только распахнуть ставни. И кинжал под важными бумагами Мун Нагиля как раз сослужит Йонг хорошую службу.

Она вытянула приглянувшееся ей ранее лезвие и медленно поднялась, поглядывая на дверь за спиной. «Надеюсь, в этот раз никакой Нагиль не ждет меня под окнами своей же казармы», — подумала Йонг, осторожно выглядывая во двор сквозь щели в ставнях. В комнате было душно и задымлено, и неизвестно, отчего капитан не открывал окна настежь, чтобы дышать свежим воздухом, а не собственным потом и чужими пыльными руками.

«Вот и проветрится», — мстительно решила Йонг и аккуратно раздвинула ставни кончиком кинжала. Старые доски скрипнули, девушка охнула, заглушая звук, затем воровато оглянулась. Вон Бин за дверью шаркнул ногой; Йонг всхлипнула погромче, поубедительнее, и воин остановился. Отлично, пусть думает, что она все еще рыдает над своей бедной судьбой.

Первичное смущение, что ее все-таки вынудили плакать на глазах у чужих людей, сменилось внутренним торжеством: какими бы смелыми и умелыми ни были воины в Чосоне, на женские слезы они реагировали точно так же, как любые мужчины любого времени — смущались и прятались, пока не минует буря.

Йонг вытащила себя из окна и вывалилась, бросив на землю кинжал. Одна сандалия зацепилась за крючок ставни и осталась висеть там красноречивым сигналом о побеге, но Йонг о ней не побеспокоилась — позже она пожалеет об этом решении.

Девушка встала, пригибаясь к стене казармы, кое-как отряхнула себя и подняла с земли кинжал. Ему нашлось место за поясом, хотя Йонг рассудила, что это не самое выгодное положение для холодного орудия, управляться с которым она не умела. На тренировочном поле было пусто, Йонг осмотрелась, прежде чем рвануть к стоящим метрах в пятидесяти от казармы мишеням — большим круглым крышкам от соломенных коробов, разрисованным краской.

Чун Сок отлично стрелял: многие стрелы попали в «яблочко», и этот факт еще больше испугал бы Йонг, столкнись она с ним прямо сейчас. Но того не было рядом, как не было и других воинов, и путь для девушки был свободен. Она добежала до лагерной ограды, прячась за мишенями и кустарниками можжевельника, окружавшими двор. Куда дальше? В амбар, где ее найдут если не через полчаса, то ближе к вечеру точно? Йонг присмотрела валун, осколок скалы, на которой стоял храм шаманки, и дождалась, когда на главном дворе гостевого дома заголосят громче люди.

Бег с передышками дался ей нелегко — сказывалась и общая усталость, и недосып, и вся эта безобразная ситуация не то с похищением, не то с проникновением в незнакомый мир. Йонг добралась до валуна, никем не замеченная, и присела рядом с ним, кашляя от сухой пыли, поднимающейся с земли. Над оградой по ту сторону росло дерево, его ветви спускались на территорию лагеря, и Йонг смогла, оперевшись о камень, достать руками до одной из них. Подтягиваться она не умела, а потому просто прыгнула, понадеявшись, что ее легкого веса хватит, чтобы вытащить тело за ограду.