Драконий василек

— Идем, — он подставил мне локоть, и в следующий миг словно какая-то пелена спала. Оглушенная эмоциями, я и не заметила едва мерцающую стену силы, которая сейчас рассеялась. Помимо разговора Аласаны с подругой на нас обрушились и другие, до этого скрытые звуки: шаги слуг и придворных, чей-то звонкий смех вдалеке, пение птиц, льющееся свозь открытое окно небольшого холла. Кажется, магия дракона попросту скрывала нас, позволяя при этом услышать лишь то, что необходимо.

Осторожно коснулась ладошкой мягкой ткани камзола. Идти рядом с драконом так, под руку, оказалось странным образом волнительно. А, когда я поняла, что направляемся мы прямиком к Аласане, ноги к полу приросли.

— Идем, Анотариэль, иначе волоком потащу.

Еще чего не хватало! И без того ославили так ославили! Опустила взгляд и молча последовала за драконом, всей кожей ощущая на себе презрительные взгляды дракониц. Судя по чешуйчатым браслетам — хрустальных.

— Ролдхар, любовь моя, — пропела Аласана и поднялась.

Худая, как колосок, бледная, словно сосулька. Пожалуй, именно сосульку она и напоминала. Холодная, неприятная и скользкая. Меня нарочито проигнорировали и наверняка наступили бы шпилькой, не сделай я шаг назад. Хотела и вовсе отойти, еще лучше — сбежать, но ард Нойрман брезгливо отодвинул от себя невесту и заставил меня подойти ближе.

— Это как понимать? — бледные губы драконицы сузились, а черные зрачки вытянулись в опасную острую линию. На фоне прозрачно-белых радужек это смотрелось страшно. Она весьма напоминала умертвие из дома графа Братстона. Только миленькое такое умертвие.

— Поужинаем сегодня? — негромко предложил владыка.

Но в этом предложении почудилась угроза. Я бы отказалась и даже прочь убежала.

Внешне мужчина казался спокойным, а на самом деле едва сдерживал эмоции. Они рвали его на части. Внутри человеческого тела, как в клетке, неистово бился зверь, пытаясь вырваться наружу и перегрызть глотку собственной невесте.

Испуганно глянула на дракона, сделав шажок ближе. Так, что теперь мы стояли вплотную, я касалась его грудью и животом, а хотелось и вовсе обнять, чтобы впитать эти эмоции и растворить их. Потому что во мне не осталось обиды и горечи из-за слов Аласаны. Во мне остался лишь страх за владыку.

Хрустальная драконица разве что не фыркнула от возмущения, глядя на меня. Но мне все равно было. Я стояла к ней боком и улыбалась, наблюдая, как вытянутый зрачок ард Нойрмана расширяется, возвращая человека, как зверь успокаивается, лишь нервно дергая хвостом и порыкивая. Но он не нападет. Больше не нападет.

— Конечно, любимый. У тебя?

Драконица сделала шаг навстречу, но владыка остановил ее жестом.

— Нет. Я приду к тебе. Сам. Сегодня будет особенный вечер, Аласана.

Позабыв о моем присутствии, женщина расцвела, подумав, кажется, о чем-то весьма радостном.

— Тогда я надену что-нибудь особенное, — томно прошептала она. — Или вовсе не стану ничего надевать…

Прежде, чем я успела вспыхнуть от смущения, владыка ответил:

— Как хочешь.

А потом мы развернулись и покинули столь неуютную компанию. Впрочем, я чувствовала, что мне в спину сейчас летят сгустки темных проклятий. Тех самых, которыми люди плюются неосознанно: «чтоб ты сдох», «чтобы тебя перекосило», «чтоб тебе пусто было». Со стороны может показаться, что это безобидно, на деле — ничуть. Из-за этого и умереть можно. Из-за этого чуть не умерла Талия.

— Ipsitum! — прошептала, прикрыв глаза, и сгустки опали на пол уродливыми кляксами, не долетев до наших с драконом спин.

Мы не шли по коридору, мы по нему неслись. Встречные разбегались при виде разъяренного дракона, чье лицо частично перекинулось, вновь покрывшись чешуей.

— Милорд, — обратилась к мужчине, но тщетно. Из его груди вырвался рык. — Прошу, милорд!

Я уже запыхалась, едва находя силы перебирать ногами. Так стремительно он несся вперед, кажется, даже не представляя, куда идет. На меня не обращали внимания, просто волочили за собой. Если идти перестану — по ковру поволокут, как прилипший к одежде репей. Не сдержавшись, с силой выдернула свою руку и остановилась, пытаясь отдышаться.

— Что не так на этот раз, аэлита? — прорычал мужчина, глянув на меня опасно сузившимися зрачками. Кажется, он даже не понимал, кто перед ним, и где он находится. — Вы все время чем-то недовольны! Чем теперь?

В небольшом холле стало тихо, а затем невольные свидетели драконьей ярости медленно, очень медленно, прямо спинами вперед покинули нас, оставив наедине.

Я в страхе сглотнула. Слова застряли в горле. Да и не было у меня слов. Передо мной — открытый источник безумия. Вулкан, в жерле которого плескалась лава и вот-вот вырвется наружу. Сейчас я видела не человека, а зверя. Беспощадного, безжалостного. У него лишь одна эмоция — ярость и одно желание — разрушать! И, если сделаю что-то не так, меня уничтожат. Без зазрения совести, без сожаления.

— Что же мы молчим? — сузив глаза, прошипел он.

«Добро худо всегда переможет», — любит повторять госпожа Венера.

Добро… Добро… Все мои слова сейчас останутся неуслышанными.

— Милорд…