Драконий василек

— Один мужчина. Один раз. И я очень жалею о том вечере.

— Он взял тебя силой?

— Нет, — произнесла тихо, понимая, что у меня нет ни единого шанса, чтобы соврать.

Мужчина усмехнулся и сделал несколько крупных глотков, борясь с беснующимся внутри зверем.

— Позвольте мне уйти, милорд? Не хочу больше злоупотреблять гостеприимством вашей матушки. Да и вас тревожить мне…

— Снимай платье и ложись.

— Что?

Мужчина поднял брови и перевел выразительный взгляд на кровать. Я тоже посмотрела на кровать, отказываясь верить собственному дурному предположению.

— Ему ты вопросов не задавала, не правда ли? — еще один глоток, еще один жесткий взгляд.

— Милорд, — голос дрогнул. — Пожалуйста…

— Пожалуйста, что?

— Отпустите меня…

Он подумал, а затем отчеканил:

— Нет.

И в этот миг я пожалела, что проклятие не сработало. Я так об этом пожалела, что невыносимо стало. Мне хотелось сорвать с себя кулон, швырнуть в бесстыжего дракона и броситься прочь. Да только что от этого изменится? Он поймает меня и тогда будет хуже. Намного хуже.

— Что вы хотите, милорд?

— Я уже озвучил свои желания. Хочу, чтобы ты разделась и легла на кровать. Иначе я и это платье разорву. Хватит, Анотариэль. Ты станешь моей и только моей.

Неужели я ошибалась в милорде? Где тот добрый и нежный человек, в чьих объятиях мне было так хорошо сегодня? Чем он отличается от графа Братстона?

Я вздрогнула, когда в двери постучали, и не смогла сдержать улыбку, когда они бесцеремонно распахнулись, являя Абеларда. Владыка медленно перевел взгляд на ирда Д’Острафа, чье лицо окаменело при взгляде на мою шею. В комнате похолодало. Так сильно, что воздух из моего носа превращался в белый дымок, а кожа покрылась мурашками.

— Сволочь, — прорычал изумрудный дракон, стискивая кулаки.

— Если ты о камне, она сама его надела. А, если… — владыка сделал еще один глоток и замолчал. — Я его не контролировал.

— Я вижу. Анотариэль идет со мной!

Тут же бросилась к изумрудному дракону и спряталась за его спиной. Не знаю, насколько безопасно ему доверять, во всяком случае, он не просил меня раздеться и лечь на кровать. Он не смотрел на меня с таким презрением. Он всегда был добр и проявлял дружелюбие. А то, что между нами было — исключительно моя инициатива. Моя. Меня ни к чему не принуждали и дали даже больше, чем я заслужила.

— Я так не думаю.

— Привязка состоялась? — холодно поинтересовался Абелард, словно зная ответ на вопрос, сути которого я не поняла. — Тогда Анотариэль идет со мной. А ты… Кончай уже пить, что ли. И вытряси чешую из мозгов.

— Тебя мать прислала? Спасителя в сияющих доспехах. Ты знал, что она с детства ставила тебя мне в пример? Тебя. Мне. Собственному сыну.

Язык владыки заплетался и это довольно странно, учитывая, что драконы не пьянеют. Или я слишком мало знаю о драконах, или он выпил непомерно много.

— Жалкое зрелище, Ролдхар. Если все так, как рассказала ирда Нойрман… — мужчина улыбнулся, глядя на меня. — Больше шансов встретить призрачного дракона верхом на единороге, чем такую, как Анотариэль. Твой зверь это понял. В отличие от тебя. Мы уходим.

С этими словами Абелард толкнул меня к выходу и стремительно закрыл двери, которые тут же содрогнулись от мощного огненного рыка.

— Остынет, успокоится, — отмахнулся дракон, встретившись с моим встревоженным взглядом, но в следующий миг двери снова дрогнули. — Чуть позднее, но все же. Идем.

— А вам… вам ничего за это не будет?

Я семенила за спасителем, но все же переживала за Ролдхара. Справится ли он? Обернулась, с тревогой глядя на каменную дверь. Нет. Туда я больше не вернусь. Ни за что!

— Владыка не навредит себе?

— Душа моя, — усмехнулся изумрудный дракон, схватив меня за запястье и потянув в узкий коридор, дышащий сквозняком. — За кого тебе точно волноваться не стоит, так это за владыку. Лучше о себе подумай. Кричать умеешь?

— Умею, — ответила не сразу. Слишком уж странным показался вопрос.

— Не похоже. В гнезде порядка сотни боевых драконов, десятка два — дракониц, которые, знаешь ли, весьма опасны в боевой ипостаси. На крик они бы среагировали мгновенно. У драконов насилие в отношении женщины неприемлемо. Даже для владыки.

— Но меня не… то есть… он не применял ко мне насилие.

— Да что ты? — резко остановился дракон и коснулся моих губ пальцами. Прикосновение оказалось неприятно болезненным. — По доброй воле было? По взаимному согласию?

— Я не понимаю, о чем вы…

В тусклом свете факелов я видела лишь очертания драконьего лица и таинственно сверкающие золотистыми изумрудами глаза. Но и этого хватило, чтобы понять — ирд Д’Остраф злится. А его зверь и вовсе жаждет крови. Но не моей… И звериная ярость не на меня направлена, а на владыку.

— Ты вообще помнишь последние события? — его осенила неожиданная догадка. А я ответ наверняка знала. Не помню и не могу помнить, потому что мне зелье забвения дали.

— Календула и настурция… Нет, милорд, не помню.

— Зелье забвения, — со злостью выдохнул мужчина. — Умно. Предусмотрительно. К лучшему даже. Идем, лепесточек. Полетаем с большим, но совсем не страшным драконом.