Древнерусские учения о пределах царской власти

Итак, царь пользуется, по учению раскола, полным верховенством власти и не подчинен патриарху. Но пользуется ли он сам какими-нибудь правами в области церкви? При первом знакомстве с произведениями расколоучителей может показаться, что в этом вопросе они не выработали себе определенного мнения, и что они, в зависимости от обстоятельств, иногда отрицают за царем право на вмешательство в церковные дела, иногда же сами обращаются к нему с настойчивыми требованиями установить в церкви желательный для них порядок. Например, Ив. Неронов обращается к Алексею Михайловичу с такими словами: «Стани добре, о церковное чадо, и воньми плачю и молению твоих государев богомольцов, предвари и ущедри матерь твою святую соборную и апостольскую церковь, да не до конца растлят тоя красоту сынове века сего»; Никита Пустосвят называет царя «христианского благочестия строителем» и просит его: «Попекися добре нашими душами»; поп Лазарь пишет Алексею Михайловичу: «Имаши власть Божию. Сего ради божественная сотворяти смееши». В то же время Ив. Неронов, опираясь, может быть, на 6-ю новеллу Юстиниана, так рассуждает о задачах царства и священства: «Ваше убо есть, благочестивый царю, еже о здании градов и полат и пресветлых домов промышляти

, наше же, смиренных, день и нощь о спасении душ человеческих пещися и не щадети своея души ради пасомых пользы»[959]. Но эта сбивчивость только кажущаяся, а в действительности у расколоучителей есть вполне определенное мнение об объеме прав царя в области церкви. Именно они отрицают у него права в области церковноучительной и догматической, но в то же время признают их в области церковного управления и в охране чистоты православия. Этим и объясняется, что в одних случаях они осуждают царя за вмешательство в церковные дела, а в других – поощряют к такому вмешательству. Лучше всего эту мысль выразил Аввакум в своем Толковании на псалом 44: «В коих правилех писано царю церковию владеть и догмат изменять, святая кадить? Толко ему подобает смотрить и оберегать от волк, губящих ее, а не учить, как вера держать, и как персты слагать.

С. 60.не царево дело, но православных пастырей и истинных архиереов, иже души своя полагают за стадо Христово». Вступать в область, назначенную пастырям церкви, царь не имеет права. Аввакум, обращаясь к царю Манассии, а на самом деле имея в виду Алексея Михайловича, говорит: «Кайся вправду, Манасия! Не гляди на Озию во отчаяние пришедша, дерзнувша святая покадити, но зри на Богоотца и пророка Давида»[960]. Но охрану православия все без исключения расколоучители признают как существенную обязанность царя. Никита Пустосвят называет Алексея Михайловича: «истинный благочестию рачитель и святого пути богоуставного закона богошественный и премудрый исходатай и благоразумный поспешник и отческому преданию изыскатель». Он же восхваляет великого князя Василия Васильевича за его энергию в деле митрополита Исидора, где он показал себя как «веры истинный страж и строитель, о нейже зело добре попечеся». В своей борьбе против Никона расколоучители всю надежду возлагают только на вмешательство царя. Аввакум надеется, что царь велит «исторгнути

злое ево (т. е. Никона) и пагубное учение» и даже прямо «отложить служебники новые». Никита Пустосвят просит, «яко да твоим, великого государя, христолюбивым тщанием

и всех архиерей… паки чиста явится церковная нива». Тоже говорит и поп Лазарь: «да управится вами закон отец ваших и умирится святая церковь во единство»[961].