Древний знак

Сестра горностая стонала, порой вскрикивала, на миг просыпаясь. Брат оленя продолжал свои речения. И, вероятно, сумел успокоить ее, и она спала до утра. Сморил сон и Брата оленя. Но когда он проснулся, Сестры горностая рядом не оказалось. И зашлось сердце Брата оленя. Какое-то время он пытался одолеть дурное предчувствие. Затем почти панически вскочил с постели, выбежал на улицу.

А Сестра горностая поднялась еще час назад, внимательно оглядела комнату, словно что-то с трудом припоминая, и остановила взгляд на бауле, в котором прятала пистолет сына. Прислушиваясь к дыханию спящего мужа, она вытащила из баула пистолет, взвела его, потом снова поставила на предохранитель. Наблюдения за действиями сына, когда он возился с пистолетом, пригодились Сестре горностая в ее мрачном замысле. Сунув пистолет во внутренний карман летней малицы, она решительно направилась к двери. Но вдруг на полпути остановилась, подошла к спящему Брату оленя и какое-то время с горькой улыбкой смотрела ему в лицо. Прерывисто вздохнув, она подошла на цыпочках к двери, прощально оглянулась еще раз на мужа и выскользнула из комнаты с необоримым желанием встретиться с Гонзагом.

Встреча эта состоялась в том самом «зале мудрецов», куда Гонзаг так редко пускал ее. К своему изумлению, Сестра горностая увидела, как Гонзаг, уронив голову на стол, безутешно плакал. Рядом с ним сидел Томас Берг с телеграммой в руках.

— Где мой сын? — громко и четко спросила Сестра горностая, стоя у самого порога.

Резко поднявшись и по-женски заломив руки над головой, Гонзаг воскликнул:

— Луиза, дорогая, нет у нас больше сына! Его убили... И что самое жуткое... он даже не зашел ко мне. Если бы он зашел, я спас бы его...

Сестра горностая шагнула к Гонзагу и, словно наткнувшись на что-то, попятилась, потом посмотрела на Берга. Старик какое-то время выдерживал ее вопрошающий взгляд, полный мольбы, и наконец тяжко кивнул головой, подтверждая страшную весть. Сестра горностая медленно опустилась на пол — так, вероятно, она сделала бы в своем чуме. Раскачиваясь, она твердила сквозь слезы:

— Убили. Убили. Я знала, я чувствовала...

Гонзаг подбежал к Сестре горностая, упал перед ней на колени:

— Луиза, милая, родная моя, прости меня. Я был подлым, я был зверем, я хотел лишить тебя сына. И вот сам бог наказал меня...

Тяжело поднявшись, Гонзаг поворачивался то в одну, то в другую сторону, не зная, куда приткнуться, и казнил себя, казалось, совершенно для него немыслимым признанием:

— Это я, я погубил его... Я знаю, как это вышло...

А Сестра горностая, по-прежнему сидя на полу, раскачивалась, что-то приговаривала на своем языке, бесконечно горестное и нежное. Гонзаг резко повернулся к ней и закричал так, что напряглись жилы на его сморщенной шее:

— Это ты, ты виновата! Ты погубила его, проклятая дикарка! Это ты покинула мой дом, стало быть, и родного сына! Волчица и та ни за что не бросит детеныша, а ты, ты бросила! А когда он сам пришел к тебе, не удержала, не уберегла...

— Замолчите, вы! — воскликнул Берг, болезненно притрагиваясь к горлу. — Нельзя же так! Ведь она в конце концов...

Берг не договорил. Он увидел в руках Сестры горностая пистолет. Все так же сидя на полу, она выстрелила в Гонзага. И когда тот повалился, вдруг рассмеялась и через мгновение выстрелила в себя. Потрясенный Берг медленно поднялся из-за стола, не зная, что делать. Первое мгновение он думал, что Гонзаг убит. Однако тот вдруг вскочил живой и невредимый, бессмысленно отряхивая на себе халат.

— С ума сойти... она опять чуть не уложила меня! — Протянув руку в сторону упавшей навзничь Луизы, он спросил: — Она что, покончила с собой? Ну что же вы, посмотрите, наконец! Возможно, еще жива... Надо «Скорую помощь»...

Медленно подошел Берг к Сестре горностая, опустился на колени, нерешительно взял ее за руку, прощупывая пульс. Увидев ее остановившиеся глаза, он тихо сказал:

— Думаю, что «Скорая помощь» уже ни к чему. Впрочем, звоните...

И вскочив, сам устремился к телефону, набрал неверными движениями номер «Скорой помощи».

Заметив, что Берг как будто намерен уйти, Гонзаг панически воскликнул:

— Ради бога, не уходите! Не оставляйте меня одного! Сейчас придут врачи... И полиция должна приехать. Да, да, как же мы это забыли? Надо вызвать полицию...

И застонав, Гонзаг с мученическим видом потянулся к телефону.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

ДО ВСТРЕЧИ, ЗЕМЛЯ, ЧЕРЕЗ ТЫСЯЧУ ЛЕТ

Луна излучала стужу, а душа Брата оленя излучала тоску. Он часто смотрел в ту сторону, где возвышалась гора, где он похоронил Сестру горностая. Было это минувшим летом, в пору, когда уже на какое-то время солнце погружалось в море.