Древний знак

— Проснись, человек, проснись и скажи, кто упорно взывает к мудрости, предлагая загнать джинна не в бомбы, а в мирные энергетические устройства, кто первый сотворил атомную электростанцию? Кто на весь мир торжественно объявил, что первым никогда не даст воли своему джинну, — Сэм или Иван? Что же ты молчишь, человечество, я жду ответа.

Мария наконец откинулась на спинку стула, подняла воротничок халата, как бы пытаясь согреться, и сказала:

— Я думаю...

— И если учесть, что Сэм не однажды был намерен сжечь города Ивана, и не только его города, однако не решился на это, то не напрашивается ли очень обнадеживающий вывод, что второй джинн оказался способным схватить за руку первого?! — При этих словах Ялмар резко встал с кресла, сделал такое движение, словно он схватил кого-то невидимого за руку, схватил мертвой хваткой. — И это... это самое главное! Это фундаментальная истина в истории нынешнего человечества. Теперь я уже говорю как автор возможной книги. — Пришлепнул ладонью рукопись, как бы ставил особой важности печать. — Без ответа на эти вопросы работа моя... не будет стоить и гроша... — И уже совсем другим тоном, почувствовав освобождение от того, что, сумел, самое главное в концепции своей книги, добавил: — Как видишь, дважды два не всегда четыре...

Поднимая воротничок, Мария опять зябко поежилась и сказала:

— Странно, на улице духота, а меня знобит. И все-таки я предлагаю перед сном искупаться. Кажется, гроза собирается. — И, поднявшись с кресла, почти упала на Ялмара, обнимая его. — Уверяю тебя, заклинатель стихий. Я буду очень серьезно думать...

— А у Дмитрия болит похороненная нога, — тихо промолвил Ялмар, обнимая Марию. — Это значит, что и у оленя болит голова. О, как болит голова у оленя...

Искупавшись, сразу же легли спать.

На подлунный мир давила предгрозовая духота, заставляя все живое находить забвенье в тяжкой дреме. Где-то далеко-далеко погромыхивал гром. Мария постепенно погружалась в сон. Падала, падала, падала невероятных размеров луна. И Мария в предчувствии катастрофы отчаянно звала Ялмара.

И ударилась луна о землю. И расколол плотную, как гранитная скала, тишину оглушительный взрыв. На миг высветилось бледное лицо Ялмара. Мария видела, как беззвучно шевелились его губы. Кажется, он звал ее. И снова раздался грохот. Осыпались зеленые искры взорванной луны. Мария искала Ялмара, обливаясь слезами. И вдруг столкнулась с Леоном... Все пятится и пятится Леон, не отрывая от Марии странного взгляда.

— Где же ты была, Мария? — спросил он. — Я так долго искал тебя и, кажется, лишился рассудка.

— Присядь, Леон, — попросила Мария. — Не видел ли ты Ялмара?

— Будь он проклят, твой Ялмар!

— Замолчи, Леон! За что ты проклинаешь его?

— Я люблю, очень люблю тебя, Мария. — Леон показал куда-то вдаль. — Вон там я вижу сосновую рощу. Белки снуют. Почему мне кажется, что это не белки, а мои мысли о тебе, Мария? А еще мысли о матери. Ты знаешь, я, в сущности, предал мать...

Опустившись на траву, Леон крепко обхватил колени и погрузился в себя, никого и ничего не замечая.

— Что с тобой, Леон? — спросила Мария, пытаясь встретиться с его взглядом.

Вдруг из мрака возник Стайрон.

— Оставьте меня в покое! — закричала Мария.

Стайрон замедленно погрозил пальцем:

— Э нет, дорогая. Ты слишком много знаешь о моих делах. Ты посмела заглянуть в мою тайную лабораторию.

— Я ничего не знаю, я ничего не видела!

— Видела. Все видела. И Ялмара посвящаешь в мои секреты.

Мария упала на колени:

— Я не знаю никаких секретов. Ради бога, оставьте меня! Умоляю вас...

— Впрочем, ты права, — сказал Стайрон и тоже опустился на колени, ласково дотрагиваясь до головы Марии. — Никаких секретов. Набор моих галлюционогенов опробован в наших самых солидных научных центрах. Все законно. Хочешь, я испытаю на тебе?

— Не смей, Мария! — закричал Леон. — Я знаю, что это такое! Не смей!

Мария хочет подняться, чтобы поскорее бежать, бежать от Стайрона, однако ноги ее словно ватные.

— Посмотри на сосновую рощу, Мария, — просит Леон. — Там белки снуют. Это мысли мои о тебе. — Вдруг остановил сумрачный взгляд на Стайроне. — И у него мысли о тебе, Мария. Они извиваются в его страшном черепе, как змеи. Представляешь себе голову, полную змей? Если бы у меня были не белки, а змеи, я бы застрелился...

Вытащив из кармана куртки пистолет, Леон приложил его к своему виску.

Мария хотела крикнуть, но голос ей не подчинился.

— Есть обычай, Мария, исполнять последнее желание человека перед смертью. Так вот мне кажется, что все человечество ждет, когда ему разрешат исполнить его последнее желание. Некоторые считают, что разрешение уже получили. И бог ты мой, что они себе позволяют!

И снова раздался грохот. Марии показалось, что это выстрелил из пистолета себе в висок Леон. Но где же, где самоубийца? Вместо Леона стоит Сестра горностая. Потрясенная, она медленно наклоняется и все ищет, ищет что-то руками в траве, приговаривая:

— Мальчик мой, где же ты? Где?

Исчезла Сестра горностая, и снова появился Стайрон.

— Где Ялмар? — спросила у него Мария.