Древний знак

Остановилось время для участников поединка. Уже до сотни бросков сделали тот и другой. Лоснились от пота их обнаженные тела. Колдун хрипел от усталости и озлобления, что-то бормотал, лихорадочно собирая аркан... А Брат оленя все яростнее входил в азарт поединка. Слева от него горел его костер, огонь которого поддерживали Брат медведя и Чистая водица. Здесь же на привязи стоял Сын. Справа костер колдуна, возле которого застыл каменным столбом Брат скалы. К его поясу на длинном поводе было привязано чучело росомахи. Если победит человек от луны, то у его костра заколют существо иной сути — Сына и сожгут аркан побежденного, изрезав его на куски; если победит человек от солнца, то на его костре сожгут чучело росомахи вместе с арканом побежденного. Таково было непременное условие поединка.

Тревожно вскинув голову, Сын смотрел, как рассекают воздух арканы. Чистая водица подошла к нему, погладила по спине.

— Ты не смотри туда. Видишь, я не смотрю. Я знаю, победит человек, от солнца идущий. А значит, ты будешь жить. Я в это поверила еще утром, когда Брат оленя обратился ко мне с речениями...

Исцеляющие речения Брата оленя

То было на морском берегу. Жители стойбища еще досматривали сны, а Чистая водица уже прогнала свои страшные сны, и лучше бы их не видеть. Усевшись на камень, девочка неподвижно смотрела в морскую даль в надежде, что оттуда наплывут на нее лебеди. Время шло, но никаких других птиц, кроме чаек, Чистая водица не видела. Неожиданно появился Брат оленя. Чистая водица встрепенулась, сказала обрадованно:

— О, теперь мы вместе будем дожидаться лебедей.

Брат оленя всмотрелся в лицо девочки и спросил:

— Ты, я вижу, не выспалась?

— Да, я боюсь засыпать. Только засну, появляется росомаха.

Брат оленя долго о чем-то думал, потом сказал:

— Посмотри на солнце через закрытые веки.

Подставив личико солнцу, Чистая водица закрыла глаза.

— Ты видишь свою кровь? — услышала она словно сквозь сон голос Брата оленя.

— Да, я вижу через веки красное.

— Тогда я начинаю мои речения... Ты пережила страх не тот, что проистекает от думы о возможном возмездии. Ты никого не обманула, не обидела, не унизила, не довела до горя. Вот если бы жил в тебе страх возмездия, который сама ты на себя навлекла, сотворив зло, я не мог бы тебя исцелить, даже если бы очень хотел. А этот страх перед убитой тобой росомахой я изгоню, потому что ты сотворила добро.

Брат оленя на какое-то время крепко зажмурил глаза, словно что-то с огромным напряжением вспоминая. Он верил: если очень сосредоточиться, если слить свою душу с душой исцеляемого, если пробиться в нее лучом солнечного зрака, которому сам ты раскрыл все свое существо, как бы сгорая на миг в чистом солнечном огне, то каждое слово твоих речений обретет силу истинного солнечного начала. И тогда слово может вернуть силу тому, кто ее потерял, вернуть веру в добрый исход, при котором отступает немощь. И он сказал:

— Истина в том, что душа твоя имеет предрасположение к солнцу, к солнцу, именно к солнцу. А еще душа твоя имеет предрасположение к белому, белому лебедю. Когда ты ляжешь в чуме в постель, не страх перед росомахой будет сумраком лунным проникать в твой сон, а мечтания солнечным светом осветят пространственные дали. И ты увидишь белых, белых, белых лебедей. И ты будешь крепко спать и во сне улыбаться. И лебеди понесут тебя все выше и выше, прямо к солнцу. И страх уйдет, и сердце твое будет спокойно. И уберется прочь росомаха...

Немного отобрал слов Брат оленя для своих речений, но было важно еще и то, как их произнести. И он, вероятно, достиг того, чего так самозабвенно желал, потому что слова его в душе Чистой водицы, похоже, стали и солнцем, и лебединой вереницей, и ясными далями. Это, наверное, было как во сне, потому что девочка долго лежала неподвижно, с закрытыми глазами. Но вот она встрепенулась, подняла голову и сказала:

— Мне кажется, я спала пять суток, не просыпаясь.

— Нет, ты спала едва ли пять мгновений подряд, но каждое мгновение стоило целой ночи. Если сегодня ты снова увидишь страшный сон, завтра утром приди сюда и я продолжу свои речения. А сейчас оставь меня. Я должен побыть наедине с самим собой. Я хочу попросить силы у солнца перед поединком.

И наверное, солнце дало силы Брату оленя. Он следил за каждым движением колдуна и в то же время видел небо, тучу, подползающую к солнцу. Но вот это уже не туча, а росомаха. Надо спасать солнце! Надо спасать золоторогого оленя, бредущего по небу, как по голубой тундре. Стремительно взлетает рука Брата оленя, кольца аркана описывают круг над его головой. И свистит аркан, рассекая воздух. И неважно, что колдун уклонился от петли и на сей раз. Важно то, что Брат оленя едва-едва не достал арканом росомаху. Ничего, не уйдет росомаха! Еще один бросок, второй, третий, и захрипит в петле аркана росомаха...