Древо возможностей

– Для каждой из биографий, за которые я берусь, я досконально изучаю жизнь моих героев, а Аджемян, если узнать его поближе, предстает настоящим персонажем романа. Юноша, наделенный тонкими чувствами, способный любить, немного интроверт, конечно, но это потому, что он обладал небывало богатым внутренним миром. Это я и попытался передать в моей книге. Кстати, Аджемян – не единственный автор, открытый после смерти. Стендаль при жизни продал всего двести экземпляров «Красного и черного» и получил только один отзыв, разумеется, от Бальзака! Как говорит пословица, когда мудрец показывает на луну, глупец смотрит на палец.

– Спасибо. Как бы то ни было, мы настоятельно рекомендуем приобрести книгу Александра де Бонасье, в которой рассказано все, абсолютно все о жизни Бертрана Аджемяна, писателя неблагодарного века. Я знаю, что эта биография уже вышла огромным тиражом, примите наши поздравления. Ваш прадед гордился бы вами.

– Для меня важно, чтобы помнили писателя, незаслуженно недооцененного в свое время. Пусть публика прочтет книгу и поймет ее месседж, это все, чего я хочу.

– Чтобы узнать больше о жизни и творчестве Бертрана Аджемяна, покупайте замечательную биографию де Бонасье «Аджемян, провидец в эпоху глупцов», издательство «Талейран», 110 евро.

Молчаливый друг

Облака расползаются, и я думаю.

В глубине моей памяти я никогда не забывал тебя.

Я так тебя любил…

Три подруги встретились у подъезда, у каждой был черный кожаный футляр для скрипки в руках.

Черненькая, беленькая и рыженькая.

Они надели по такому случаю бархатные туфельки на высоких каблуках и черные атласные платья с разрезом сбоку.

Шарлотта, рыженькая, сказала, сжимая свой футляр:

– Как же мне страшно.

Анаис, черненькая, вздрогнула.

– А мне-то как, – проговорила она. – Что, если мы провалимся?

Мари-Наташа, беленькая, старалась выглядеть более уверенной в себе, хотя от взмокших ладоней уже остался след на ручке ее футляра.

– Ладно, отступать нам некуда. Надо идти.

– Если я собьюсь, вы мне подскажете?

– Ты отлично работала на репетициях. Ни единой фальшивой ноты. Все чисто. Уж ты-то не срежешься.

Они переглянулись, силясь улыбнуться, чтобы придать себе мужества.

– Не люблю я экзамены, – проворчала Анаис.

– Тем более что если мы засыплемся, нас оставят не на второй год, а гораздо дольше, – добавила насмешница-Шарлотта.

– Но если мы отступим, то так никогда и не узнаем, можем ли, – заключила Мари-Наташа.

Чтобы собраться с духом, Анаис принялась напевать вальс Штрауса «На прекрасном голубом Дунае».

И они решительно вошли в ювелирный магазин «Ван Дайк amp; Карпелс».

Через несколько минут улица огласилась ариями на тему «Держите их! Держите их!» с музыкальным сопровождением в виде сирены внутренней сигнализации магазина.

Однажды, я знаю, меня не станет, и со мной угаснут все мои воспоминания.

Временами я чувствую себя таким усталым.

Они сняли черные маски.

– Мы это сделали, девочки! Черт побери! Мы это сделали, все получилось!

Они дружно рассмеялись и с победным кличем подбросили маски вверх. Все напряжение наконец отпустило.

Они захлопали в ладоши, точно баскетболистки после забитого мяча. Потом на радостях обнялись.

Теперь они были в безопасности, в лесу, далеко от поднятого ими шума. Их старенький «Рейнджровер» легко оторвался от преследователей, у которых не было внедорожника.

– Давай, покажи добычу, – сказала Шарлотта.

Все трое наклонились над замшевой сумкой, которую держала в руках Анаис. Она открыла ее, и засверкала россыпь бриллиантов.

– Какая красота!

Они долго любовались драгоценностями.

– Я так боялась.

– Помнишь, как тот тип включил сигнализацию, и ты едва успела передать нам последний камень?

Дело было меньше часа назад, а они уже вспоминали подробности, как ветераны великой битвы.

– Ну что, пора делиться, – решила Анаис.

Они открыли свои скрипичные футляры и достали ювелирную лупу, пинцет и замшевые мешочки.

– Один 12 каратов Шарлотте, один 12 каратов Мари-Наташе, один 12 каратов мне.

Анаис делила добычу старательно. Каждая получала камень, рассматривала его, вытаращив глаза, любовалась.

За двенадцатикаратными последовали шестнадцатикаратные, потом восемнадцатикаратные. Камни были редкие, исключительной чистоты.

– Ни один мужчина не подарит мне таких драгоценностей.

– На это мы будем жить припеваючи до конца наших дней.

– Я их не продам. Если их оправить, получится прекраснейшее на свете колье.

– Я отдам оправить половину, а с остальными будет видно.

Анаис продолжала дележ.

– Один Шарлотте, один Мари-Наташе, один мне.

– Подожди минутку, – тихо сказала Мари-Наташа, – ты сейчас случайно не два взяла?

Повисла пауза. Глаза с вызовом встретились. Каждая смотрела на двух других.

– Что, прости?

– Мне кажется, что ты взяла себе два вместо одного. Пересчитай.

Анаис заглянула в свой мешочек, пересчитала камни.

– Ах да, ты права, извини, у меня один лишний.

Напряжение спало.