Другая сестра Беннет

Он прибыл солнечным субботним утром, освободившись от работы и желая поговорить о чем-нибудь, кроме закона. Миссис Гардинер занималась детьми в детской наверху, а мистер Гардинер писал письма в своей библиотеке, так что Том с Мэри оказались в гостиной одни. Мистер Хейворд огляделся, как будто ему что-то не нравилось, затем смело приподнял один из нескольких карточных столов, расставленных по комнате, и поставил его перед высокими окнами. Удовлетворившись тем, что освещение теперь идеально, он придвинул два стула по обе стороны. Мэри достала из буфета заранее приготовленный кувшин с лимонадом, и вскоре они оба удобно устроились за столом, держа в руках по экземпляру «Лирических баллад».

– Это немного напоминает мне подготовку к экзаменам, – заметил мистер Хейворд. – Итак, с чего начнем? Как вам понравилась книга?

– Поначалу чтение шло довольно медленно, – призналась Мэри. – Я раньше не понимала, что поэзия сама по себе требует особой концентрации. Мне пришлось научиться читать стихи правильно, прежде чем я стала наслаждаться ими.

– Да, поэзия требует особых усилий, чтобы оценить ее по достоинству. Но я не поверил бы, если бы узнал, что вы не проявили настойчивости?

– Я ее проявила… и была вознаграждена, потому что открыла для себя много стихотворений, которые мне понравились. Самые простые – о скромных людях.

Мэри открыла книгу и стала листать страницы.

– Мне очень понравилось стихотворение «Нас семеро». Оно тронет любого человека, который способен хоть что-то чувствовать.

Она нашла нужное место и начала читать:

«Их видно, барин, где они зарыты:Могилки свежей зеленью покрыты.За хижиной шагов пяток назад, –Там! – оба рядышком лежат.И я хожу туда вязать чулочек,Для куклы шить или рубить платочек.

На травке сидя, как в раю,Для них я песенки пою».[5]

Мэри подняла голову, ее глаза блестели.

– Это очень трогательно, не правда ли? Но мне понравились и другие, в которых, как вы мне намекнули, смысл лежит не на поверхности. Мне пришлось перечитывать их снова и снова, прежде чем я стала понимать его.

Мэри потянулась за своим стаканом и наполнила его лимонадом из кувшина, при этом ее руки слегка дрожали. Она знала, что, как только начнет описывать случившееся – свое великое открытие, – ей будет трудно остановиться.

– Но, мистер Хейворд, когда наконец понимаешь… когда в итоге проникаешь в смысл стихотворения, как это случилось со мной вчера вечером… это чудесно, не правда ли?

Мэри очень хотелось рассказать ему, как это произошло: о том озарении, которое неожиданно посетило ее, когда она лежала в постели и читала, о том волнении, которое она испытала, поняв, что задумал поэт, о том, как она обхватила себя руками от радости прозрения… но ей было неловко в таком признаваться даже мистеру Хейворду.

– Значит, поэзия тронула вас? – поинтересовался он с игривой улыбкой. – Она пробила брешь в вашем скептицизме?

– Нечестно издеваться надо мной, сэр. И к тому же очень невежливо.

– Да, некрасиво с моей стороны, – признал мистер Хейворд, и выражение его лица постепенно стало более серьезным. – По правде говоря, я рад за вас. Вы испытали чувство, без которого, уверен, я не мог бы жить, и я чрезвычайно счастлив за вас. Скажите, пожалуйста, какое стихотворение так сильно на вас подействовало?

Мэри открыла страницу, где была закладка.

– Вот это.

Она потянулась через стол и молча показала ему книгу.

– «Аббатство Тинтерн». – Мистер Хейворд поднял глаза и встретился взглядом с Мэри. – Как странно, что оно понравилось вам больше всего. Это и мое любимое стихотворение. Оно мне нравится больше всех произведений мистера Вордсворта.

Вдалеке Мэри услышала приглушенный гул городских улиц. Наверху дети бегали по детской, их ножки громко стучали по деревянному полу. В гостиной, напротив, стало удивительно тихо. В наступившей тишине она вдруг отчетливо ощутила присутствие мистера Хейворда, его руки, держащие книгу, белизну манжет на фоне темного сюртука.

– Я очень рад, – нежно произнес он, – что мы думаем об этом стихотворении одно и то же, что оно трогает вас так же, как и меня. Но я не удивлен. Я думаю, что у вас внутри есть способность чувствовать очень глубоко, вам нужно лишь позволить себе это.

Мэри не знала, что ответить. С улицы донесся крик уличной торговки вишнями.

– Круглые и спелые, пять пенсов за фунт.

Ее голос был чистым, отчетливым и очень громким. Мистер Хейворд встрепенулся и, казалось, пришел в себя. Он вернул книгу Мэри, достал из кармана свой экземпляр и принялся листать страницы, пока не нашел «Аббатство Тинтерн».

– Прежде чем мы поговорим о самом стихотворении, – сказал он более ровным тоном, – мне было бы интересно узнать, что заставило вас оценить его мощь?