Дружба с привилегиями

Она была энергетическим вампиром – высасывала все, пока не оставалось ни единой капли.

И я уже была опустошена. До самого донышка. Мне бы сопротивляться, выставить ее за дверь, но сил на это не было.

– Я ждала, что ты навестишь меня в больнице, а ты так и не пришла. Я чуть не умерла, Мара. Где ты была? – Снова слезы. Истерические всхлипы, перемежаемые икотой. – Я совсем одна. Ты меня не любишь. Твой отец меня ненавидит. Он пытается посадить меня под замок. А я хотела увидеть тебя, поэтому приехала сюда. Я стараюсь тебе помочь. Потолстеть – это большая проблема для девушек. Я по себе знаю, но не у всех такой обмен веществ, как у меня. Но Мара, я ведь была совсем одна! А ты знаешь, каково это – проснуться в больнице одной? Как на меня смотрели медсестры? Как они всегда на меня смотрят? Они те еще штучки. Они меня осуждали!

Я не могла.

Просто не могла.

Я взяла кошелек, рюкзак, телефон. Удостоверилась, что все ценное при мне. Ключи.

– Мара! – Еще один всхлип. Она повысила голос. – Ты куда?

Я помолчала.

– В ванную, мама.

– А! – Снова всхлип. Слезы струились по ее щекам. – Ладно.

Она откинулась на диване, взяла подушку и прижала к животу. Опустила голову. Плечи поникли. Она выглядела сломленной.

– Я здесь побуду. Подожду тебя. Ты не торопись, моя хорошая.

Войдя в ванную, я сразу заперла дверь и включила вентилятор. Затем осела на пол.

Внутри меня бушевало цунами.

От нее нужно было избавиться. Прямо сейчас! Но мне это было не под силу.

Она все испортит.

Мне требовалась помощь.

Кому я могла позвонить?

Соседям? Чтобы они увидели, как дочь выставляет из квартиры мать, которая добиралась сюда три часа? Она, безусловно, рассказала им какую-нибудь потрясающую байку, так что они без задних мыслей открыли ей дверь.

Нет. Их впутывать не стоит.

Тогда кому?

Папа был в трех часах езды. Три часа – небольшой срок, но я хотела, чтобы она исчезла сейчас. Немедленно.

Я была в исступлении – и тут зазвонил телефон.

Это был Круз.

– Привет… – ответила я полупридушенным голосом.

Он помолчал секунду.

– Что с тобой?

– Что?

– Что с тобой?

– Я…

Я осеклась и закрыла глаза. Что я могла сказать? И что сделать? Круз никогда не осуждал. Он был не таким. Возможно, именно поэтому я сказала:

– Мне нужна помощь.

– Ты у себя?

– Мара, детка?

У меня все внутри сжалось, потому что она подошла к двери. Я была в ванной слишком долго.

Должно быть, Круз ее услышал.

– Да, – ответила я ему.

– Буду через минуту. Я рядом.

Он отключился, но я еще какое-то время сидела с телефоном в руке.

Речь шла о моей матери. О той, которая очень долгое время была главным человеком в моей жизни. Лучшим существом на свете. Я ненавидела всех, кто ее бесил. Помогала строить козни против всех, кто пытался ее обидеть, и этот список был длинным. Бесконечным. О ней все говорили. Ее все не любили. Все хотели ее использовать.

Кроме меня. Ее доченьки. Ее заиньки.

Мы вдвоем были против всего мира.

И в тот раз, когда сбила меня на машине, она действительно меня не видела. Тогда она так рыдала! Едва не укокошила свою малышку – для нее это была психотравма. И потом, когда замахнулась битой и огрела меня по руке, – о нет! Она мою руку не видела, хотя смотрела прямо на нее. Тем вечером в отделении скорой помощи ее утешала половина медперсонала. Я сидела на столе, мне обрабатывали руку, а она заходилась от крика в коридоре. И потом, если врач или регистратор смотрели на нее как-то не так, это означало, что они ее ненавидят. Что у них против нее личная вендетта. Ну что за злыдни! Ни толики сочувствия!

Я всему этому верила, а список все увеличивался. Пока мне не исполнилось одиннадцать.

Стук. Короткий и уверенный.

Я напряглась, прислушиваясь. Я не была готова выйти.

Голоса. Мужской. Мамин – громкий, возбужденный.

Затем бормотание и «Что, простите?».

Круз что-то ей сказал.

Мне следовало выйти. Следовало ему помочь.

Он совсем не знал ситуации. Мне действительно следовало выйти.

Снова приглушенные голоса. Его – низкий, спокойный. Ее… Я ожидала, что она разозлится. Так было всегда, когда кто-то пытался установить границы. Границы означали, что она не получит желаемого.

Следовало выйти.

Сделав над собой усилие, я встала и открыла дверь.

– Мара! – Губы у нее были плотно сжаты. Это сигнализировало о том, что она вот-вот окончательно раскиснет. – Ты не сказала, что вас эвакуируют.

Я открыла рот, метнув взгляд на Круза. Он с невозмутимым видом кивнул:

– Да. Я только что разговаривал с Майлзом. Какие-то проблемы с вентиляцией, и на ночь всех выселяют. Это ваша сумка, мэм?

– Мэм? – отрывисто и резко проговорила она.

Не обращая внимания на ее тон, Круз взял сумку и повесил себе на плечо. Потом посмотрел на меня оценивающим взглядом и кивнул.

– Собрала вещи? Я как раз говорил твоей маме, что ты переночуешь у меня. Но у нас уже под завязку, так что положить ее будет некуда. Аврал и все такое.

Он спасал меня. Давал возможность сориентироваться.

Я дернула головой, кивая.

– Да, верно. Мама, тебе нужно ехать. А следующая неделя у меня битком, занятия пропускать нельзя.

– Но…

– Вы приехали на своей машине?