Дружба с привилегиями

И то, что она избегала меня, не хотела сталкиваться лицом к лицу с тем, кто видел ее в тот момент, было логично. Она почувствовала себя уязвимой и беззащитной, и я прекрасно понимал это. Блин, она понятия не имела, насколько хорошо я все понимал! Вот почему на следующее утро я был предельно краток, дал ей время и не давил. Нормальные люди поступают иначе. Им нужно знать, что случилось, чтобы эмоции выплеснулись наружу. Ощутить близость и все такое.

У нас с ней ничего такого не было. Это дерьмо было не про нас.

В такой момент нужно закрыться, уйти в себя и отстраниться. Даже если этого не хочется, все равно так нужно, чтобы снова почувствовать себя в безопасности. А если ты раним и беззащитен, о какой безопасности может быть речь? Это противоречит логике, но, опять же, я ее понимал.

– Поделишься мыслишкой?

Я уже открыл рот, чтобы ответить Баркли, но тут подкатил Этуотер с тем же вопросом и дурацкой ухмылкой на физиономии:

– Поделишься мыслишкой?

– Поделишься мыслишкой? – это подал голос Лабровски.

Следующим на очереди был Кис:

– Поделишься мыслишкой?

Третья линия решила соригинальничать:

– Темой поделишься?

Четвертая тоже не осталась в стороне.

Все озвучивали один и тот же вопрос в разных формулировках. Я сердито косился, едва сдерживая усмешку.

– Это вы что, парни, ролик для TikTok мутите?

Они загоготали.

Этуотер толкнул парня с третьей линии:

– А этот тупица нам все испортил. Ключевое слово было «мыслишка», а не «тема»!

Парень хмыкнул и, увернувшись, откатился назад:

– Держи клешни при себе, чувак!

Этуотер бросился за ним:

– А то что?

Они умчались на другой конец площадки, дурачась, но, поскольку тренировка уже закончилась, это никого не волновало.

Лабровски принял эстафету от Этуотера:

– Серьезно, чувак. Ты в порядке? Всю неделю дистанцируешься.

– Это ведь не из-за ваших с Дэниелс фоток в хоккейных блогах? – подключился Баркли. – Так это было неделю назад.

– Целую неделю? Да ты что!

Они говорили обо мне так, точно меня тут не было. А поскольку я был не в настроении, то поехал прочь.

– Круз, да ладно тебе!

Я поднял клюшку, обращаясь к Баркли:

– Давайте, чуваки, потолкуйте тут обо мне, покопайтесь в дерьме. И дайте знать, что придумаете.

Я вышел с корта и направился в раздевалку.

Кое-кто из парней последовал за мной, в помещении стало шумно.

Я прошел к своему шкафу, снял форму и щитки и, сев на скамейку, принялся расшнуровывать коньки. Лабровски упал рядом, делая то же самое. Покосившись на меня разок-другой, он сказал:

– Слушай, иногда я веду себя как мудак, но что касается игры, тут я стабилен. Ты всю неделю киснешь, и динамика ни к черту. Парни замечают. Ты не капитан, но задаешь тон, поэтому выкинь все из головы, что бы это ни было. В эти выходные мы играем с Миннесотой. Они крутые. И ты нужен нам в лучшем виде.

– Чувак, я в курсе. Просто хотелось помолчать, и все. А головой я всегда в игре.

– Знаю, но… У тебя есть влияние. Просто помни об этом.

Он был прав. Я ловил на себе взгляды парней, но желание помолчать было связано не только с Дэниелс. С ней – всего на треть, и даже меньше. Еще была мама. Тити. И Сабрина Берфорд, которая подошла после игры и спросила про сестру.

А потом – выносящая мозг история с матерью Мары.

Это отбросило меня далеко назад. Я не был готов и не хотел возвращаться к воспоминаниям о том, почему с ходу определил клинический случай матери Мары и понял выражение глаз самой Мары, когда она вышла из ванной.

В Миннесоту мы уезжали утром, так что у меня был один вечер.

Ситуацию с Дэниелс следовало прояснить. Сколько можно от меня бегать? Теперь уже было ясно, что мы вляпались в дерьмо, чего ей всегда категорически не хотелось. Да, факт. И вляпались мы в него моими стараниями.

Я заканчивал одеваться, когда подошел Баркли.

– Мы тут собрались пиццу поесть. Ты с нами?

Я проверил телефон. Еще не было и восьми.

– Ага. Перехвачу пару кусков.

– Супер! – Он хлопнул меня по груди и подхватил рюкзак. – Тогда подвезешь меня.

* * *

Как только мы вошли к «Питу», парни направились во второй зал. Это был бар, известный своей пиццей и игровыми автоматами, которые, как правило, оккупировала ребятня, пока родители обедали. Из нашей компании только Лабровски и еще несколько парней преодолели возрастной ценз, поэтому они заказали пиво. Поскольку завтра была игра, кувшин на всех – это был предел. Парни часто сюда заглядывали, здешний персонал за нас болел. И мы приходили сюда всякий раз, когда хотелось без лишних головняков выпить пива.

Хоккейная команда Первого дивизиона Национальной ассоциации студенческого спорта была здесь в почете.

Как только распространились слухи, что команда тусуется в баре, сюда начали захаживать старшекурсники. Само по себе это не было проблемой, но сейчас в кабинке в конце зала я заметил Кэррингтона с компанией из «Альфа Мю».

Баркли плюхнулся рядом со мной, кивнув в их сторону.

– И Миллер тут?

Я обернулся, услышав голос соседа Мары.

– Ага.

– Ты погляди, и малыш Майлз тоже!

Они были не одни.