• “Это когда знаешь, кто ты такой и какова твоя цель в жизни”.
• “Это когда знаешь, как относишься к Богу”.
• “Это когда знаешь, что можешь выбирать, и умеешь сделать лучший выбор”.
• “Это когда знаешь ответы на главные в жизни вопросы”.
Ответы продолжали поступать, и у всех было одно общее качество. Все они начинались со слов: “Это когда знаешь…”
После окончания семинара Марти подошел и поблагодарил меня за то, что я уделила его вопросу так много времени.
– Марти, – сказала я, – меня не за что благодарить. Я ведь не специально потратила время на твой вопрос. Просто он был так хорош, что все захотели на него ответить.
Мы с ним немного поболтали, и он предложил мне поужинать вместе. Это было лестное предложение, и я пошутила, что, выйди мы с ним вместе, это разбило бы сердца половины присутствующих женщин. Марти посмотрел на меня и с каменным лицом заявил:
– В этом-то и есть вся загвоздка – в женщинах. Поначалу я им всегда нравлюсь. Но они быстро теряют ко мне интерес. Редко бывает, чтобы кто-то захотел встретиться со мной еще раз. Вот я и подумал: может быть, вы мне подскажете, почему так происходит?
Тут меня разобрало искреннее любопытство. Я не могла себе представить, в чем проблема. Из пятидесяти с лишним присутствовавших на семинаре мужчин он был в числе самых красивых. К тому же у него был хорошо подвешен язык, он хорошо выражал свои мысли и был явно неглуп – все, о чем может мечтать женщина, плюс внешний вид.
По дороге в ресторан я завела небольшой разговор, спросив, видел ли он очень популярный в то время фильм. Он ответил, что видел. Тогда я спросила, что он думает об этой картине.
– Право, не знаю… – ответил он.
Продолжая ту же тему, я поинтересовалась, какие еще фильмы он смотрел в последнее время. Он сказал, что любит кино, и видел практически все хорошие фильмы. Тогда я спросила, какой его самый любимый фильм.
– Трудно сказать, – ответил он.
Разумеется, никто не вправе осуждать Марти за то, что у него нет собственного мнения по поводу кино. Тут я заметила, что у него в машине целая полка компакт-дисков, и, решив переключиться на музыку, спросила, что он больше всего любит слушать.
– Все подряд.
– А любимые исполнители у тебя есть?
– Да нет, мне все нравятся.
Я начала улавливать закономерность. Мы обсудили несколько других тем, в которых Марти был хорошо подкован, но тоже не имел собственного мнения.
Поскольку многие мои выступления посвящены полезным знакомствам и умению общаться, я уже больше года составляю перечень тем, на которые люди любят поговорить. Каждый раз, заслышав интересную беседу, я записываю ее тему в блокнот, который всегда ношу с собой.
В ресторане, после того как мы заказали ужин, я рассказала Марти о том, чем занимаюсь, и задала вопрос: не возражает ли он, если я спрошу его мнение о некоторых вещах.
– Конечно, Лейл. Буду только рад, – сказал он. – Думаю, то, что вы делаете, очень важно, и я хотел бы помочь, чем только смогу. (Знал бы Марти, что я затеяла этот разговор с целью помочь ему!)
– Ладно, Марти, поехали. Твое любимое время года?
– Все хороши.
– А если бы ты мог поехать куда угодно, какое бы место выбрал?
– Черт возьми! Трудно сказать так сразу. Мне никогда не приходилось думать на эту тему.
– Как ты считаешь, что руководит людьми?
– Много всего разного: деньги, свобода…
– А что руководит тобой, Марти?
– Никогда над этим не задумывался.
– Какое твое любимое блюдо?
– Мне нравятся самые разные кухни.
– Ну, а самая любимая?
– Каждая хороша по-своему.
– Ты любишь искусство?
– Да. Искусство я люблю. Хожу на выставки, когда есть время. “Ура, кажется, попала!” – подумала я. В последний ответ Марти явно вложил больше энтузиазма, и я решила сделать ставку именно на него.
– Как ты думаешь, компьютеры повлияли на искусство?
– Даже не знаю…
Я решила испробовать другую тактику.
– А какой у тебя любимый стиль в искусстве?
– Лейл, да ведь их так много…
– Я имею в виду самые общие направления. Импрессионисты?
Экспрессионисты? Модернисты? Сюрреалисты?
– Мне все нравятся.
В этот момент я усомнилась, что Марти разбирается в искусстве. Может, он просто прикидывается? Поскольку я кое-что знала об импрессионизме, то спросила, что ему нравится в этом направлении.
– Многое. Наверное, мазки и пятна чистого цвета. “Это уже кое-что”, – подумала я.
– А кто из импрессионистов тебе больше нравится?
– Все.
– Но кто именно, Марти?
– Пожалуй, Моне, Мане, Дега, Утрилло, Ван-Гог, Гоген… “Что ж, парень действительно знает, о чем говорит”, – сделала вывод я. А вот чего он совершенно не знает, так это самого себя! Это и есть его проблема. Его удивительно любознательный и пытливый ум усвоил массу всяких сведений. Но относительно большинства из них у Марти не было никакого твердого мнения. Он не знал самого себя как следует, и от этого в его личности зияла большая дыра.