Дух времени. Введение в Третью мировую войну

Вообще другие люди — это для нас их образы в нашей голове (нейронные ансамбли), но и мы сами представляем для самих себя такой образ в своей собственной голове.

Как пишет профессор психологии и неврологии в Принстонском университете Майкл Грациано, разрабатывающий «теорию сознания» на базе так называемого «внутреннего внимания»: «Мы верим, что обладаем сознанием — в самом глубинном, интуитивном и иррациональном понимании, — поскольку мозг строит автоматические модели своего мира и себя самого, а также обладает частичным когнитивным доступом к этим моделям».

В этом смысле отнюдь не удивительна «иррациональная», но «интуитивно» понятная концепция Рене Декарта, согласно которой в нас, по сути, находится некий гомункулус, который нами управляет, который и есть в некотором смысле мы сами.

Этот гомункулус — та самая модель нас самих в нашем же собственном мозге, которая функционирует там на тех же правах, на которых это делают и образы других людей, про которых мы вспоминаем, о которых мы думаем, с кем ведём внутренние «диалоги».

То есть ко всем прочим людям, с которыми мы взаимодействуем, у нас есть и ещё один, специальный человек — это мы сами, так называемое «субъективное я». Находится это «я» в больших полушариях, агрессия рождается «этажом ниже» — в подкорковых структурах. Так что для того, чтобы пасть жертвой своей собственной «внутривидовой агрессии», много ума не надо — достаточно просто о себе подумать.

Иногда этот акт насилия в отношении самого себя может быть связан с оскорблениями — например, самоуничижение («я толстый», «я глупый», «у меня ничего не получится», «я ничего собой не представляю», «моя жизнь ничего не стоит», «я не сделал ничего стоящего», «я неудачник» и т. д.).

В других случаях, когда мы накапливаем слишком большой уровень неотреагированной внутривидовой агрессии, мы переориентируем её на себя в смысле буквально физическом — ненавидя, казалось бы, всех и вся, мы различными способами пытаемся умертвить себя.

Этот феномен получил в психологии название «аутоагрессии». И к ней относят самый широкий спектр всем хорошо известных практик. К саморазрушающему поведению относятся и вредные привычки (включая даже патологическое «заедание стресса»), алкоголизм, действия, связанные с риском для жизни (опасное вождение, рискованные виды спорта), наркотики, суициды и т. д. Часто, впрочем, всё это идёт буквально комплектом.

Если же теперь понять субъекта как продукт социальной интроекции, то есть как производное от самого этого социума, то понятно, что такое саморазрушающее поведение легко задваивается и тем самым ещё больше усиливается[129]. С другой стороны, это побуждает человека, в значительной степени в целях самосохранения, как раз преступать границы, которые это общество для него устанавливает, причём касается это и его лично, и других людей.

То, что раньше назвали бы беспринципностью, сейчас зачастую становится чуть ли не нормой вещей. Множество правонарушений, в которые вовлечены обычные люди, не являющиеся организаторами мошеннических схем: телефонисты, использующие методы социальной инженерии для получения данных банковских карт, курьеры, доставляющие наркотические средства клиентам, сотрудники нарколабораторий, производящие синтетические наркотические средства, редакторы пабликов (зачастую действующие журналисты), которые выполняют заказы на очернение чьей-либо репутации, лица, производящие разного рода поддельные документы (от справок о регистрации до дипломов об образовании), сотрудники избирательных комиссий (часто учителя и преподаватели), участвующие в фальсификации результатов выборов, и т. д.

Рутинная противоправная деятельность за нелегальную зарплату — это, впрочем, только верхушка айсберга. В предпринимательской среде считается нормальным уход от налогов, в сфере ЖКХ — незаконные подключения к сетям и т. д. То же «тихое увольнение» без фактического увольнения с работы, по сути, является точно таким же воровством денег у работодателя, как если бы они были украдены «обычным» способом, но ни у кого даже мысли не возникает, что это так.

Системное распространение коррупции происходит на всех уровнях, начиная с высших эшелонов власти, заканчивая местными, региональными, а также в социальных и образовательных учреждениях — в детских садах, школах, в вузах, в медицинских учреждениях, домах престарелых. Причём часто коррупционная деятельность рассматривается сотрудниками соответствующих структур и организаций просто как «подработка» или как мотив для осуществления их прямых функциональных обязанностей.

Сюда же относится и халатность в воспитании детей, которые чем дальше, тем больше воспитываются смартфоном, а не родителями. Или, например, отсутствие помощи по отношению к престарелым родителям, которые в ней нуждаются. Условная «нормальность» супружеских измен, когда изменяющая сторона не испытывает по поводу своего поступка, как говорили ещё недавно, «угрызений совести».