Дух времени. Введение в Третью мировую войну

Количество агрессии — плюс-минус константа, пропорциональная численности соответствующей популяции. В этом нет никакой метафизики, ведь каждый человеческий мозг производит определённое количество агрессии[131]. Да, при возрастающей скученности населения уровень внутривидовой агрессии растёт, но он компенсируется снижением агрессивных реакций на какие-то другие типы раздражителей.

Кроме того, важно, наверное, понимать, что одни и те же нейронные структуры — миндалевидные тела — ответственны в нашем мозге не только за агрессию, но и за чувство страха, тревоги, внутреннего напряжения. То же самое и на гормональном уровне: кортизол и адреналин в одних случаях способствуют страху, в других — агрессии.

То есть чисто математически — чем выше страх, тем меньше агрессии, и наоборот. Вот почему классический гоббсовский Левиафан служит снижению агрессии в государстве: граждане боятся последствий своей агрессии и фактически таким образом расходуют её запасы (можно сказать, что она из «динамического» состояния переходит в «кинетическое»).

Но стоит вам создать условия для той самой пресловутой «свободы», то есть Левиафан больше не подавляет человека и не вселяет в него страх, как граждане тут же вцепятся друг другу в глотки. Возможно, это не слишком согласуется с нашими идеалистическими представлениями о человеческой природе, но вспомните, чем обернулась «свобода» в 1990-е, которые отнюдь не случайно получили прозвище «лихих», или то, например, с каким остервенением прокатился по США нововластный BLM, аккурат после баснословной докапитализации американской экономики и заработавшей уже к этому моменту инициативы Obamacare[132].

Да, это кажется парадоксальным, но ровно до той поры, когда вы думаете, что есть какая самостоятельная, надмирная История, которая идёт к светлому будущему неолиберализма, коммунизма или чему-то ещё в этом роде. К великому сожалению, идти мы можем куда угодно, а вот от себя уйти у нас шансов совсем немного.

Не знаю, насколько руководство Коммунистической партии Китая просвещено в нейрофизиологии, но то, что они там делают, не может не вызывать восхищения. Да, практики «тотальной слежки», «социального кредита», ограничений «свободы слова» и использования интернета детьми, чтобы они не превратились в цифровых дебилов, могут быть кому-то неприятны по нравственно-эстетическим соображениям — могу это понять, — однако, имея под собой почти полтора миллиарда человек, чьё благосостояние растёт как на дрожжах, у вас не так много вариантов для манёвра.

Так что давайте взглянем на другую сторону этой «безнравственной» политики… Во-первых, она позволяет существенно снизить уровень тяжких и особо тяжких преступлений[133]. Во-вторых, Китай уверенно идёт к тому, чтобы стать первой экономикой мира, если уже не является ею. В-третьих, китайская наука выбилась в мировые лидеры.

Теперь про когнитивную матрицу, или, в данном случае, поскольку речь идёт о КПК КНР — точно «надстройку». В 2021 году Си Цзиньпин публиковал в главном партийном журнале «Цюши» программную статью, в которой изложил основные направления работы для достижения Китаем «общества всеобщего процветания». В ней три принципа: «поощрять упорный труд и инновации, чтобы разбогатеть», «придерживаться основы экономической системы на базе государственной собственности и здорового развития частного сектора», «делать всё возможное и жить по средствам».

В развитие этих принципов Си Цзиньпин указывает, что в Китае должна быть создана «разумная система распределения доходов», а также не следует раздувать аппетиты и давать обещания, которые невозможно выполнить, и нельзя попасть в ловушку «велферизма» (благосостояния), когда граждане живут на пособия, а государство воспитывает «ленивых людей».

Очевидно, что задачи поставлены не из самых простых, однако очевидны и пути решения — цифровое государство. Там, где другие государства гибнут под натиском цифровой реальности, «новой власти», технологических гигантов и т. д., Китай уверенно использует цифровые ресурсы для решения национальных задач, причём с прямым привлечением крупнейших китайских IT-компаний.

Китай стал безусловным лидером по количеству «умных городов». Сейчас в стране реализуется около 800 программ, что составляет более половины от общего числа аналогичных проектов в мире. Например, в Ханчжоу запущен проект City Brain, которые с помощью больших данных устраняет проблемы с городским трафиком (уже снизили на 15 %). Эта программа была реализована Alibaba совместно с муниципальными властями.

На Всемирном конгрессе Smart City Expo премию World Smart City 2020 получил Шанхай за свой проект цифровой инфраструктуры Smart City. В рамках этого проекта город на 99 % был оснащён оптоволоконными сетями, а в его центральной части реализовано полное покрытие 5G. Кроме того, в Шанхае на 14,5 миллиона пользователей работает «цифровое правительство». Ну, а основной инструмент управления — видеокамеры и большие данные.