Духовный путь

Верю я и в то, что, если Маа представляет собой Великую Всеобщую Мать, значит оскорбить ее неискренним Служением – все равно что оскорбить всех Матерей этого мира одновременно. А в той Материальной Реальности, в которой мы живем и которую называем реальным миром, мало что может сравниться по силе с Материнским Благословением – и почти невозможно спастись от Материнского проклятия.

Я полагал и ощущал, что с Материнским Началом лучше не ссориться, и с крайним вниманием отнесся ко всем предупреждениям, хотя для меня и неприемлема логика вредоносного или карающего Божественного Совершенства в любой форме.

Кроме того, суровые предупреждения по поводу страшных последствий нечистосердечия в Служении Маа запали мне в душу.

Воодушевляющая подготовительная речь для тех, кто хочет служить Маа, выглядит так:

Если не справляешься,

Скажи, что сломлен,И уходи.

Очень подходящий для меня духовный вызов.

Кроме того, я знал, что, если я начну с Маа и справлюсь, то есть меня не четвертуют и не сожгут, Служение будет вечным.

Сломлен или связан навсегда.

Мне это было по душе. Отсутствие компромисса и простого способа сбежать, полная самоотдача, суровая дисциплина, договор на всю жизнь и пугающая репутация Богини казались невероятно притягательными. Несколько глав моей жизни подготовили меня к столь бескомпромиссному посвящению моего «Я» Служению столь бескомпромиссному Божеству.

Возможно, мне хотелось искупления – своего рода отпущения грехов, которое я получил бы, предложив Маа свое Служение и рискнув огнем, мечом и выживанием… а возможно, и нет.

Но все это было в начале моего странствия по Пути, и я куда менее нынешнего был уверен в том, что искупления и отпущение грехов – это понятия Материальной Реальности, никак не связанные с духовным, в котором речь идет только о том, что требуется, а что не требуется для установления связи.

Какими бы ни были мои глубинные побуждения, в сердце своем я знал, что, если совершу приятие, отказ, а потом полностью посвящу свое Служение до конца дней своих некоему Божеству, оно должно быть из числа Богинь или женских Божеств, поскольку туда тянет меня мое чутье, а кроме того, это должна быть самая устрашающая, опасная и прекрасная Богиня из всех: Маа Кали.

Кстати, первый попавший мне в руки идол – подарок духовного наставника – воплощал в себе не устрашающую ипостась Маа, но самую нежную и любящую из множества Ее ипостасей, носящую название Маа-Девственница.

На Ней высокая корона, волосы длиной до икр обрамляют прекрасное лицо, на обнаженной груди – ожерелье из черепов, на Ней боевая юбка, в руках топор, трезубец и чаша изобилия, четвертая же рука воздета в благословении.

Сейчас я пишу об этом в очень сдержанном тоне, но тогда возможность начать Служение, имея собственного идола, значила для меня очень много. Я родом из среды, где, в силу неразумия, принято презирать идолов и идолопоклонничество.

Термин «идолопоклонничество» не вполне точен. Адепты не поклоняются идолам, даже тем, которых почитают и ценят несказанно. Идолы открывают врата связи, и, в теории, чем больше энергии мы вкладываем через них в нашу форму Служения, тем шире раскрываются для нас эти врата.

Мои друзья, приверженцы ислама и иудаизма, уверяют меня, что им для того, чтобы достичь чистосердечного сосредоточения в Служении, идолы не нужны. Я понимаю их точку зрения и согласен с ней, поскольку мне случалось дуть в свою витую раковину в самых диких местах, где нет ничего, кроме неба, моря, реки и деревьев, однако в самом начале моего деятельного практического Служения мне очень помогало то, что передо мной стоит идол.

«Идолы – средства достижения цели

, – пояснил мой духовный наставник, вручая мне первого идола. – А не собственно цели. Твоя конечная задача – подняться выше идолов, молитв, мантр и прочих подспорий к чистому и прямому общению с Божественным, так, чтобы это стало постоянной, исполненной любви беседой от чистого сердца».

Я чистил и полировал латунного идола Маа-Девственницы, пока он не засиял, а потом поставил его на маленький пьедестал на полке моего шкафчика, точно на уровне глаз, – красные лампочки озаряли его мягким сиянием.

Туда же я поместил еще несколько предметов: камешек, подаренный мне одним ребенком, ракушку с австралийского морского побережья и еще одну, с морского побережья Индии; необработанный аметист – подарок дочери, стеклянный прямоугольник с выгравированной на нем Янтрой, или священным узором Маа Кали; латунную статуэтку Ганеши и еще одного очень маленького Ганешу – дар друга, а также отдельно стоящий овальный камешек из австралийской пустыни, воплощающий в себе Шиву.

Я оказал уважение мужским Божествам, однако Отдал все свое Служение женскому Божеству в ипостаси Маа.