Думай как великие. Говорим с мыслителями о самом важном

– Я полагаю, что характер большинства людей не очень хорош. Всякий, к сожалению, ищет только выгоду для себя. Люди по своей природе подвержены аффектам, разрушительным страстям. Аффект – всегда искажение той или иной идеи Бога. Главная сила, делающая человека своим рабом – это его желания. В желаниях выражается сущность человека. Чревоугодие, секс, развлечения, власть, месть, зависть. Но это разрушительные желания. Удовлетворив их, человек ощущает пустоту и страх, а страх возникает вследствие бессилия его духа. Потакая аффектам, человек смотрит на Вселенную словно через кривое зеркало.

– Как же следует правильно на нее смотреть?

– Есть три способа познания мира, доступные человеку. Первый – самый примитивный, через органы чувств. Люди, ощущающие мир только так, подобно животным, предельно далеки от Бога. Второй способ – логика и разум. Это достойный путь, присущий хорошим людям. Но все же лучший – третий путь. Отталкиваясь от разума, подниматься выше. Мыслить, как мыслит сам Бог. Вспышкой, озарением, божественным вдохновением. Однако, такой путь доступен лишь единицам – гениям.

– В чем заключается человеческое счастье?

– Я счастлив, когда осознаю, что все в мире совершается по воле Бога в силу неизменной необходимости. Это понимание доставляет мне величайшее удовлетворение и абсолютное, действительно прекрасное спокойствие. Высшее счастье – интеллектуальная любовь к Богу. Понимая, что все происходит в соответствии с замыслом Божьим, мы чувствуем невыразимое облегчение, которое естественным образом перейдет в постоянное ощущение успокоенности нашей души и счастья. Даже свою тяжелую болезнь я воспринимаю с благодарностью Ему.

– Иными словами, люди в вашей картине мира – это не актеры, а только восхищенные зрители. Мы смотрим на все, происходящее вокруг, как на захватывающий спектакль, который дан нам как щедрый подарок судьбы, Субстанции, за то, что мы родились. И в этом наше счастье.

– Театр я очень люблю: много раз посещал его прежде, когда жил в Амстердаме.

Философ привстал, собираясь поправить что-то на столе, но зашелся кашлем. Затем продолжил.

– Любовь к Богу прекраснее любой другой уже хотя бы потому, что она не знает страха, ревности и зависти – этих вечных спутников земной любви. Чем сильнее мы любим женщину или ребенка, тем больше наша душа наполнена беспокойством о тех вещах, на которые мы не в силах повлиять. Возрастая сверх предела, наша земная любовь превращается в мучение, боль переживаний, которые могут легко растерзать душу. В отличие от этого спокойная и ясная любовь к Богу может расти до любой степени, охватить душу полностью, и при этом она все равно будет оказывать благотворный эффект, приносить нам счастье. Бог – это совершенство, и когда вы любите совершенство, в вашей душе приближаетесь к нему, то неизбежно испытываете духовный экстаз. Кроме того, любя Бога, вы обязательно будете любить и людей. Ведь они – тоже Его творение, и даже, в более широком смысле, – Его частицы.

– Но какой смысл любить Бога, которому до нас, ничтожных, нет ровно никакого дела?

– Любящий Бога не должен желать любви Бога к себе. Ведь в таком случае его любовь эгоистична. Чтобы быть счастливыми, мы должны страстно любить Творца и не ждать ничего взамен.

– Вы не допускаете возможность загробной жизни?

– Душа умирает вместе с телом в том смысле, что после смерти вы утратите все воспоминания о земной жизни, ваше «я» будет похоронено, вы навсегда перестанете быть личностью, которой были. Однако ваша душа, как частица всемирного духа возвращается к Богу, в Субстанцию. Мы смертны, но Бог вечен. Наша душа – частица Вселенной и всегда ею будет. В этом и только в этом смысле она бессмертна. Лично меня такое положение абсолютно удовлетворяет.

Я видел, что молодому, но болезненному философу продолжать беседу было тяжело. Я отвлекся ненадолго, чтобы согреть отхаркивающее питье для облегчения его состояния. Напоследок же я вернулся к интересной, актуальной для многих сейчас, в XXI веке, идеи Вселенной как единой и неразрывной во всех ее элементах Субстанции, или Матрицы, как одно время принято было говорить.

– То, что я сейчас поставил на стол напиток для вас, могло ли пройти как некое воздействие через всю Субстанцию, и отразиться отзвуком где-нибудь в далеких глубинах Вселенной?

– Несомненно. Вселенная едина. Дергая за ниточку в каком-то одном месте, вы обязательно воздействуете не только на это место, но и на всю Субстанцию целиком.

– Другими словами, можно ли Вселенную назвать строго выполняющимся математическим алгоритмом?

Ответа на этот вопрос я не получил. Спинозу вновь охватил мучительный кашель. Поддерживая стакан, я помог ему выпить горячую жидкость, посоветовал пить больше воды и пораньше лечь спать.

Уходя, я думал об удивительном парадоксе наследия Спинозы. Буквально в каждой фразе своих работ он говорит о Боге, считая его источником всего. Но при этом, поскольку его Бог – это во многом сама природа, философ стал кумиром будущих поколений атеистов и агностиков.