Душегуб

День был безветренный, небо высокое и ясное. В голых ветках берез, раскинувшихся сквериком у конторы лесхоза, скандалили галки; перебивая их крики, от опушки близкого леса несся мощный гвалт огромной стаи грачей, которые то взмывали вверх черной тучей, то снова опускались на деревья… В Залесье, окруженном лесами, весна пришла окончательно… Зима возвращалась только по ночам небольшими морозцами, оставляя к утру пушистую изморозь на крышах, деревьях и земле. Теперь, к полудню, солнце, поднимавшееся с каждым днем выше, изморозь будто слизало, оставив искрящиеся льдинки по канавам. И Нексин шел по мокрому асфальту, не задумываясь куда, не замечая ни хорошей погоды, ни прекрасной природы. Он остановился в ближайшем переулке, несколько раз оглянулся, словно боялся, что кто-то подсматривает за ним, достал письмо и, поддев край конверта ключом, быстро вскрыл его. В конверте был стандартный лист, сложенный вчетверо.

«Алексей, — писала Хромова, — я сожалею, что еще раньше не сказала тебе о том, что мы должны расстаться, тебя как-то к этому подготовить, но получилось все так, как получилось, думаю — к лучшему. Теперь не нужно ничего объяснять и говорить, ты все знаешь сам. Это действительно к лучшему, потому как, зная твой характер, наше расставание не обошлось бы без еще более сильных эмоций с твоей стороны.

Ты знаешь, как я хотела выйти за тебя замуж! Не раз спрашивала тебя: когда, ну, когда?.. Ты либо делал вид, что не слышишь меня, либо переводил все в юмор… А ведь я говорила серьезно, и порой мне было очень стыдно, что я начинала об этом говорить первая, в то время как это должен был сделать ты как мужчина… Сколько можно было ждать?.. Неопределенность в таком вопросе сильно утомляет, особенно нас, женщин… Что поделаешь, так мы устроены: нам хочется быть замужем… Думаешь, я не видела, как ты, представляя меня иногда своим знакомым, затруднялся, как же меня назвать: жена — не жена… подруга… спутница жизни… что-то там еще… Возможно, это звучит примитивно, но для меня все это было важно, а тебя, похоже, до сих пор устраивала только близость в наших отношениях… Я так дальше не могла… И, быть может, меня будут любить меньше; буду не такой счастливой, но Леонид Михайлович мне нравится, он хороший человек, настроен серьезно. Он предложил выйти за него замуж, у меня будет семья…

Спасибо тебе за все хорошее, что было у нас… Я понимаю, как трудно быть покинутым, но ты же мужчина, должен уметь держать удар. Об одном прошу: не беспокой ни меня, ни его! Очень надеюсь, что не будешь делать глупостей, ты же разумный, у тебя очень развито чувство собственного достоинства. Пусть оно тебя не подведет!»

Нексин, державший перед собой лист бумаги, резко скомкал его, зажал в кулаке так, что побелели пальцы, потом размахнулся, чтобы бросить в придорожные кусты, но мгновенно сообразив, что в деревне его могут подобрать и прочесть, сунул в карман. Оставленный любимой женщиной, он понимал умом, что Хромова сделала свой выбор, и не в его пользу, но сердце продолжало страдать и волноваться от ревности и безысходности. В последней строчке письма — Нексин снова его развернул и перечитал — она не оставляла никакой возможности для того, чтобы он пытался хоть как-то поговорить с нею; она давила на его самолюбие и достоинство, — это его всего более и угнетало, потому что она знала самые чувствительные черты его характера.

Нексин снова сунул письмо в карман и бесцельно пошел по поселку; был несколько рассеян и забывал здороваться с попадавшими навстречу селянами, вызывая их удивление, но сам не замечал, продолжая думать о случившемся. Не склонный ни к гаданиям, ни мистике, в какой-то момент он вдруг вспомнил, как Хромова ему сказала, что рождена под знаком Рыб, и он даже как-то дарил ей золотой кулон с этим знаком. «Наверное, потому и ускользнула от меня, как рыба», — сказал он себе. Невольно ему вспомнился и его небогатый рыбацкий опыт. Однажды, вытаскивая из сачка уже выуженного приличного линя, упустил из рук рыбину, которая была в какой-то слизи… Он представил себе, что и Хромова такая же склизкая, как та рыбина, поэтому не удержал ее, как ту рыбину, около себя, а теперь она переметнулась к другому. И Нексину после такого сравнения стало даже противно оттого, что был с Хромовой, он глянул на свои руки и почему-то отер их машинально о пальто, словно они были в такой же слизи, как после линя; и ему после этого стало немного легче, он как будто освободился от грязи и неприятных ощущений, связанных с Хромовой… «Что ж, — думал он, — не все встречаются и сходятся, чтобы быть потом вместе; кто-то и расходится, чтобы уже никогда не быть вместе…» Он медленно и с необыкновенной тщательностью порвал на мелкие части письмо и пошел назад, роняя и разбрасывая их по дороге, думая о том, как было бы хорошо точно так же выбросить из головы все, что связано с Хромовой.