Двадцать четвертая буква

Мужчина усмехнулся, в его взгляде читалась издевка. Он поджал губы, хрустнул мозолистыми кулаками, напоминавшими древесные наросты, и сел в черное кожаное кресло.

О’Брайен схватил Барби за руку и вышел из комнаты. Десятки людей вылезли из своих VIP-комнат. Проходя мимо Никки, О’Брайен бросил ей:

– За «Крюг» заплатит мистер Руссо. Вы были правы. Это отличный год.

Барби сняла туфли на шпильках, чтобы поспеть за О’Брайеном, который спустился по пластиковым ступенькам, пробрался через толпу и шагнул в теплый воздух Майами-Бич.

Они постояли у входа в клуб. Было слышно, как приближаются сирены полиции и «Скорой». О’Брайен махнул такси, потом взглянул на Барби с туфлями в одной руке и двумя сумочками – в другой.

– Возьми деньги. Езжай на такси домой, – сказал он.

– А можно мне с тобой?

– Слишком опасно для тебя. Полиция получит мое описание. Если Руссо выживет, он бросится за мной. А откуда ты знаешь того парня, который тебя узнал?

– Я видела его в клубе с неделю назад. Мерзкий парень. Крутился поблизости пару недель. Одна из девушек сказала, он профи, работает на каких-то чуваков из наркобизнеса. Может, он просто высокооплачиваемый посыльный для типов вроде Руссо.

– Помнишь его имя?

– Карлос Салазар. Я запомнила, потому что одна девушка говорила, он редкий извращенец.

– Барби, мне кажется, Салазар не просто посыльный Руссо. Раз он тебя узнал, будь очень осторожна. Заляг на дно. И не ходи никуда одна.

– Кен, ты меня пугаешь.

Звук сирены раздавался все ближе.

– Ты делаешь хорошее дело… хочешь защитить эту убитую бедняжку и остальных.

Сирены выли всего в двух кварталах отсюда.

– Барби, мне нужно идти. Дай мне большую сумку.

– Ты будешь странно выглядеть с ней, – улыбнулась она. – Правда, здесь никто и глазом не моргнет. А что ты собираешься сделать с крабом?

– Выпущу. Он заслужил свободу.

Барби помешкала. Потом наклонилась к О’Брайену и поцеловала его в щеку.

– Кен, ты хороший человек. Будь осторожен.

– Ты тоже, – улыбнулся О’Брайен.

Он взял сумку и пошел к своему джипу. Барби, открывая дверь такси, проводила О’Брайена взглядом.

– Спасибо за свидание, симпатяга, – прошептала она. – Очень жаль, что мы так и не потанцевали.

52

Когда О’Брайен завел мотор джипа, мимо него к клубу «Оз» с завываниями пронеслись две «Скорые» и штук пять полицейских машин. О’Брайен выехал на Вашингтон-авеню, срезал по Оушен-драйв и поехал на север, в сторону зоны отдыха «Северный берег». Он не знал, жив Руссо или умер. Он не представлял, как окружной прокурор отнесется к признанию, записанному на пленку. Возможно, его отбросят, сочтут полученным под давлением, но это, по крайней мере, признание вины. Господи, подумал он, пусть эта запись отвоюет хоть толику времени для Чарли Уильямса.

Главный вопрос, на который у Руссо не было отрепетированного ответа, – что случилось с письмом Сэма Спеллинга? Но почему, когда О’Брайен спросил о письме, у Руссо не проявилось ни единого признака лжи?

О’Брайен нутром чуял – с Руссо что-то не так. Сведения, оставленные отцом Каллаханом… как они соотносятся с Руссо? Указывает ли омега на часы Руссо? А рисунок… он как-то связан с клубом «Оз»? Ведьма, летящая на фоне луны? Или нечто иное? Три шестерки. «Р-А-Т». Что все это значит?

Чтобы выжить, Руссо пойдет на все. У каждого свои тараканы в голове. Его психоз – часть личности, которая требует адвокатов с шестизначными договорами. Адвокаты Руссо будут утверждать, что его признание получено под угрозой физического насилия. О’Брайен – не полицейский. Поэтому права Миранды[17] тут ни при чем. Есть только признание на пленке. Но юристы штата смогут его разыграть, оно позволит окружному судье подписать распоряжение об отсрочке казни. Если лаборатории ФБР удастся прочитать отпечаток письма Спеллинга, в нем может оказаться упоминание о месте, где спрятано орудие убийства. И тогда О’Брайен получит время на поиск физических доказательств.

Руссо мог оставить на ноже отпечатки пальцев, ведь он не сомневался, что нож будет погребен под тоннами мусора. Однако Руссо не знал о Сэме Спеллинге, который следил за ним в ту ночь.

Уже близко, подумал О’Брайен. Какие-то части головоломки соединились. В состоянии стресса, вызванного жестким допросом и угрозой близкого знакомства с клешнями краба, реакция Руссо, хоть он и недочеловек, выглядела правдоподобно. Если он сам не убивал отца Каллахана, то мог послать к нему убийцу.

О’Брайен остановил машину под высокой королевской пальмой. Он слышал прибой, чувствовал запах морской соли. Он стянул с ног мокасины, достал из сумки вялого краба и пошел к полосе прибоя.

– Держись, приятель. Ты почти дома, – сказал он крабу.

Идя навстречу набегающим волнам, осторожно положил краба в воду. Соленая вода смыла усталость с животного. Краб прополз пару дюймов. Потом его приподняло волной, и краб исчез в темном океане.