Дважды возрожденный

Подчиняясь моей инерции обломок смещается в сторону и мы вместе падаем на каменную площадку рядом с Мотором. Мне не повезло. Камень, ударившись о вертикально стоящую скалу в полуметре от меня, отпрыгнул как резиновый мячик и обрушился мне, еще не успевшему подняться после падения, на грудь. Сквозь собственный крик боли слышу хруст ломающихся ребер. Вместе с криком изо рта вырывается фонтан крови, обильно заливающий серый осколок, проломивший грудь. Мир быстро прячется за розовой пеленой застилающей глаза. Я все еще пытаюсь встать, но непослушные руки не в силах поднять отяжелевшее тело и груз лежащий на нем. Сквозь закрывающийся занавес из красного бархата вижу Мотора и Мичмана, склонившихся надо мной. Они шевелят губами, но звуков я не слышу. Мне хочется закричать, чтобы они не стояли вот так, как истуканы, а сделали то, ради чего сюда пришли. Но вместо крика из губ вырывается лишь тихий стон умирающего тела. Лица друзей скрываются за почти закрывшимся занавесом. Почти как в театре, представление закончено, и тяжелый занавес скрывает мир иллюзий от зрителя. Сквозь небольшую щелочку успеваю заметить мальчика с удивленным лицом следящего за нами. Неподвластные мне половинки занавеса смыкаются, отрезая мой мир иллюзий от зрительного зала. Мне становится на удивление легко и полностью исчезает боль до сих пор рвавшая раскаленными щипцами тело. Я начинаю слышать зовущие меня голоса. Они кажутся мне знакомыми. Где-то я их уже слышал. Из окружающей меня темноты появляются улыбающиеся люди. Они приветственно машут руками и идут ко мне. Я узнаю их. Это Артур и Света. Чья-то рука касается моих волос и нежно скользит по ним. Я резко поворачиваю голову и лицом к лицу оказываюсь с Аней. На ней белое воздушное платье, кажущееся таким непривычным, после военных пятнистых форм и бронежилетов. Она наклоняется и мягко целует меня в губы.

– Этого не может быть! – отстраняя ее, шепчу я и оглядываю свое тело. На мне ни царапины, как будто и небыло того камня, булавой вошедшего мне в грудь.

– Может, – тихо в унисон звучат голоса мертвых друзей. – Ты дома. Ты с нами. Ты …

Глава 12.

Запах пищи приятно раздражает ноздри. Влекомый этим запахом пытаюсь пошевелиться, чтобы встать, но какая-то сила удерживает меня не давая возможности шелохнуться. Мышцы вздуваются буграми, пытаясь разорвать оковы. Раздается громкий треск рвущейся ткани, и я чувствую себя на свободе.

Но почему вокруг так темно? И вообще, где я и кто меня поместил в этот прочный кокон. Руками ощупываю свое лицо, боясь не обнаружить глаза на положенном им месте.

Хух! Нашел. Дрожащие пальцы ощупывают закрытые веки. Ах вот в чем дело, глаза всего лишь закрыты. А я уже и испугаться успел. Медленно открываю глаза и впускаю в них привычную серость окружающего мира. Тусклый свет садящегося солнца вызывает в открытых глазах резкую боль, и заставляет прикрыть их ладонью. Проходит несколько минут, и я постепенно привыкаю к интенсивности света и начинаю осматриваться по сторонам. Я сижу на остатках разорванного пополам спального мешка. Ах, так вот с каким коконом я боролся… Метрах в десяти слева стоит вездеход, а справа стоит на маленькой газовой плитке казанок с каким-то булькающим варевом. Так вот откуда шел разбудивший меня запах. Выпутываюсь из остатков разодранного спальника и устраиваюсь возле казанка. Возле плитки на плоском камне лежит ложка. Ухватив орудие труда, лезу в булькающее варево.

– Ай! Горячо! – Яростно дую на источающую пар пищу и отправляю первую ложку в рот. Ум-м-м! Как вкусно! Никогда в жизни не ел ничего вкуснее. Обжигаясь, я быстро опустошаю содержимое котелка и верчу головой, в поисках чего бы еще умять.

В таком состоянии меня застают Мичман и Мотор, появившиеся с оружием в руках, из-за скалы.

– О! – удивленно восклицает Мотор и бросается ко мне. – Живой? Мичман, ты посмотри живой ведь! Не соврал пацан. – Он заглядывает в котелок, валяющийся у моих ног. – И все сожрал! Даже нам не оставил!

– Виктор, как самочувствие? – заботливо спрашивает подошедший Мичман.

– Нормально, – отмахиваюсь я. – Еще еда есть?

– Подожди, – Мотор прытью ныряет в объемный багажник вездехода и возвращается с двумя банками.

Я выхватываю их у него из рук. Для меня сейчас нет ничего важнее пищи.

– Подожди, – тянет руку за банкой Мичман, – дай я открою.

Я отрицательно машу головой и резким движением рук разрываю жестяную емкость пополам. Из лопнувшей банки на джинсы льется поток томата и выпадают кусочки лосося. Не замечая удивленных взглядов, я выуживаю пальцами из половинок банки куски рыбы и с довольным урчанием отправляю их в рот.

– Вкусно! – радостно чавкаю я. – Еще давай.

Вторую банку постигла та же участь, что и первую. Протяжно заскрипела, разрываясь жесть и у меня в руках опять две половинки поллитровой банки лосося в томатном соусе.

Мичман и Мотор пристроились в паре метров от меня и с интересом наблюдают за пиршеством.

Я останавливаюсь только на пятой банке. Оглядев поле чревоугодия я встаю на ноги, придерживая раздувшийся живот и выдаю звучную отрыжку.