Две королевы

Для английской королевы эти условия были явно выгодными. Они означали, что Мария ратифицирует Эдинбургский договор — если не по форме, то по сути, что позволит уладить разногласия последних пяти лет и гарантировать безопасность Елизавете. Но Марию это предложение тоже устраивало. Вероятно, она даже торжествовала. И действительно, уступки практически совпадали (на что она без стеснения указала) с теми, что предлагали «средний путь» пять лет назад. На таких условиях Мария подписала бы договор в любой момент со времени возвращения из Франции. И вот теперь речь идет именно о них — и это главное. Однако Мария видела и подводные камни. На пути к утверждению ее династических прав оставалось одно препятствие — завещание Генриха VIII. В завещании из числа наследников исключались Стюарты и прямо указывалось, что если Елизавета умрет бездетной, то английский трон унаследуют дети младшей сестры Генриха VIII, Марии, герцогини Саффолк.

Мария обратилась за советом к Роберту Мелвиллу. Она понимала, что ее козырь — организовать судебное рассмотрение завещания Генриха VIII, подлинность которого оспаривалась. Согласно третьему закону о престолонаследии, принятому в 1544 г., парламент предоставлял Генриху право определить наследников престола посредством «завещания, подписанного королем собственноручно». Сомнения вызывала именно «подпись». Под завещанием действительно стояла подпись, но не собственноручная подпись короля, а оттиск печати, которую использовал Генрих в последние месяцы своего правления. Эта процедура позволяла избавить короля, становившегося все более раздражительным, от необходимости подписывать официальные документы. Но завещание было не обычным документом, а уникальным, и по закону о престолонаследии король должен был подписать его лично. Поэтому аргументы Марии были вполне обоснованными. В государственном архиве и сегодня указывается, что завещание Генриха VIII скреплено «печатью». Поэтому утверждение Марии, что подписи свидетелей и факсимиле были «поддельны», то есть поставлены уже после смерти короля, вполне правдоподобно, хотя и недоказуемо. Елизавета тоже не отвергала это предположение. Она не слишком прислушивалась к последней воле отца, предпочитая Марию оставшимся сестрам Грей, каждая из которых тайно вышла замуж.

3 января 1567 г. Мария написала Елизавете, что согласна принять предложение «дражайшей сестры» при условии судебного рассмотрения завещания Генриха VIII. Поскольку было известно, что Елизавета готова распустить парламент — и действительно распустила его 2 января, — с судебным следствием необходимо было поторопиться. После еще одного обмена письмами обо всем удалось договориться. Именно о таком соглашении всегда мечтала Мария. 8 февраля она приказала Мелвиллу возвращаться в Лондон. Чувствовала она себя гораздо лучше, а перспектива нового договора наполняла ее радостью и счастьем.

Затем, в два часа ночи 10 февраля, когда Мелвилл все еще собирался в дорогу, был убит Дарнли. Как только весть об этом достигла Лондона, о примирении Марии с Елизаветой можно было забыть. 19 февраля Мелвилл прибыл в Лондон, но Сесил отказался пустить его в свой дом. Переговоры между Марией и Елизаветой прервались. Ни о каком судебном пересмотре завещания Генриха VIII уже не могло быть и речи.

Осень и зима 1566/67 гг. прошли под знаком примирения, и внезапное убийство короля Шотландии и двух его личных слуг стало настоящим шоком. Перспектива династического согласия между двумя британскими королевами сама по себе не может служить доказательством того, что Мария не играла никакой роли в убийстве и не знала о нем. Однако такая перспектива делает ее участие маловероятным. Косвенными же уликами ничего доказать нельзя. Тем не менее они создают, и достаточно убедительно, новый контекст для повторного расследования убийства Дарнли, вынуждая еще раз обдумать факты первого британского «порохового заговора».

18

Заговор и контрзаговор

В убийстве Дарнли присутствуют три отдельных элемента: заговор, преступление и прикрытие. При рассмотрении этого загадочного убийства очень интересно анализировать массу противоречивых свидетельств, которые его окружают. Здесь мы имеем дело с огромным количеством обвинений и опровержений, с многочисленными действующими лицами драмы. В спорах, продолжающихся больше четырехсот лет, никто не смог дать удовлетворительного объяснения, что случилось той ночью и почему. По-прежнему подвергаются сомнению основные факты: кто убил Дарнли, где именно он умер, почему было решено убить его с помощью взрыва пороха в доме, где он жил, но его, по всей видимости, задушили в соседнем саду после того, как он в два часа ночи перебрался через стену.