– Хочешь, чтобы я взял тебя обратно на работу? Тебя это утешит? Ладно, возьму. Но ты вскоре поймешь, почему это большая ошибка.
Я снова качаю головой. Слишком поздно.
– Нет, я теперь работаю в приюте. А после Нового года буду подрабатывать у Нэша.
На несколько секунд повисает напряженное молчание.
– У бармена? Почему?
– Ты оставил мне не так-то много вариантов, Кэл. Он предложил, и я согласилась.
Он снова протяжно вздыхает. В его голосе звучит досада.
– Люси. Давай я подъеду, и мы поговорим. Я тебя уволил, но это не значит, что… что я готов тебя отпустить.
– Не стоит. Прошло слишком мало времени.
Я прекрасно знаю, что случится, если он приедет ко мне прямо сейчас.
Я сдамся и упаду прямо в его объятия, пусть он и разбил мне сердце. Скорее всего, пересплю с ним, потому что не смогу перебороть искушение. А утром буду ненавидеть себя в десять раз сильней.
Он прочищает горло.
– Но у тебя же день рождения.
Я закрываю глаза и откидываюсь на изголовье.
– Я уже отметила множество дней рождения без тебя. Как-нибудь переживу еще один.
Кэл снова замолкает.
Я тоже не знаю, что сказать.
Честно говоря, я даже не уверена, зачем ему позвонила. Мне не хотелось, чтобы этот вечер закончился вот так – со слезами и тенями несбывшихся надежд.
– Прости, что побеспокоила, – говорю я ему окрепшим голосом. – Я хотела пожелать тебе счастливого Рождества. Надеюсь, ты хорошо проведешь его вместе со Стрекозой. Надеюсь… – я делаю судорожный вдох, – что у тебя все будет хорошо.
– Люси…
– Спокойной ночи, Кэл.
– Лю…
Я кладу трубку.
Кладу трубку и выключаю телефон, утирая слезы рукавом пижамы. Убрав волосы с лица, я делаю еще один вдох, слезаю с постели и опускаюсь на колени рядом с приоткрытым тайником в полу.
Оттуда выглядывают старые сокровища Эммы. Я поднимаю половицу и смотрю в темный закуток, наслаждаясь воспоминаниями.
Старый кларнет Кэла, сломанный и с любовью отремонтированный.
Дневник Эммы, полный бесценных воспоминаний.
Записки, наклейки, неосуществленные мечты.
Я улыбаюсь, глядя на эти реликвии, символы того, кем была Эмма и кем могла бы стать, и кладу в тайник еще одно напоминание.
Панду по имени Розочка.
Я прячу ее и укладываю половицу на место, скрывая сокровища от посторонних глаз.
Потом я забираюсь в постель, засыпаю и вижу сны про Эмму, про Кэла, про моих товарищей по приключениям.
Но есть граница между приключением и катастрофой.
Гоняясь во сне за светлячками и загадывая желания, я даже не догадывалась, что катастрофа обрушится на меня в мой двадцать третий день рождения.
Глава 22
Эмма еще не успела снять свое нарядное платье, когда я вручаю ей орхидею. Я стащил цветок из гостиной мамы Люси, где всегда стоит куча растений, потому что мне не хотелось ехать в магазин.
Дорог не подарок, дорого внимание, так ведь?
Глаза Эммы загораются, как блестящие монетки под солнцем.
– Это мне?
Сестра расправляет подол платья и, восторженно поднимая брови, берет из моих рук горшок с фиолетовой орхидеей. Я довольно улыбаюсь.
– Кому же еще? Ты впервые сыграла на концерте. Естественно, я дарю тебе цветы.
– Не ожидала такого от брата-вонючки.
– Я не воняю, – говорю я, бросая взгляд на пропитавшуюся потом майку. Я чуть не сошел с ума за те три часа, что проторчал в зрительном зале. Чтобы немного развеяться, я побросал мяч в кольцо у дома. Конечно, я не жалею, что пришел на концерт – Эмма выступила просто идеально. Она прирожденный талант. А уж ее улыбка, полная радости и уверенности в себе…
С ней и вовсе ничто не сравнится.
Но вот остальные два часа пятьдесят минут были невыносимо скучными.
Как настоящий брат-вонючка, я обхватываю Эмму обеими руками, чтобы пропитать запахом моего пота. Она визжит и пытается вырваться, отпихивая меня одной рукой, а другой удерживая орхидею над головой.
– Фу, Кэл! Отпусти!
– Скажи, что я не воняю.
– Ладно. Ты смердишь.
Я хватаю ее за голову и прижимаю к своей подмышке. Эмма оглушительно вопит. Хохоча до рези в животе, я наконец выпускаю ее и наслаждаюсь убийственным взглядом, который она мне бросает.
– Ты это заслужила, – со смехом говорю я.
– Ты невыносим. – Несмотря на сердитый тон, она улыбается, отчего веснушки на щеках становятся еще выразительнее. – Но за орхидею ты получаешь бонусные очки, так уж и быть.
– Очки? Ты начисляешь очки за мою крутизну?
– Да. Люси тебя намного опережает.
– Быть не может. Вчера я согласился помыть посуду, чтобы вы с ней могли сочинять песни и притворяться будущими «Спайс Герлз».
Она задумчиво морщит нос.
– Как думаешь, которой из них я была бы?
– Страшненькой, – немедленно отвечаю я.
– Тьфу, – она бьет меня по плечу. – Минус пятьдесят очков. Иди в свой угол.