Две тысячи лет истории Англии

Кроме того, в этом произведении Сидни осуществил выдающийся литературный эксперимент, продемонстрировав весьма широкие возможности английской поэзии, к которым в XVI в. многие его соотечественники относились скептически, делая акцент на несовершенстве английского языка. Украшением «Аркадии» стали многочисленные поэтические вставки, в которых, как и в экспериментальных по характеру эклогах «Пастушеского календаря» Спенсера, рождалась новая поэзия. Вероятно, многие из этих стихов были созданы еще в конце 1570-х годов. Собранные в один переплет, они поражают своим разнообразием. Достаточно сказать, что в «Аркадию» включен первый английский мадригал, в ней широко использованы итальянские формы – терцины, секстина, октава, сонет, а также сделана попытка приспособить к возможностям английского языка различные классические метры, что было не так-то просто в пределах силлаботонической системы стихосложения.

По крайней мере до середины XVII в. «Аркадия» Сидни оставалась стилистическим образцом, на который ориентировались английские писатели. Так, уже в 1588 г., еще до публикации романа, многочисленные цитаты из него появились в посвященной графине Пембрук книге Абрахама Фраунса «Аркадийское красноречие». Автор иллюстрирует разнообразные риторические фигуры примерами из классических произведений, и отрывки из «Аркадии» приводятся непосредственно после цитат из Гомера и Вергилия. Образцом хорошего стиля «Аркадия» оставалась и для риторов середины XVII в., что доказывают трактаты Томаса Блаунта «Академия красноречия» (1654) и Джона Смита «Раскрытая тайна риторики» (1657).

По-видимому, в тот же период, что и «Аркадия», был написан и трактат Сидни «Защита поэзии» (опубл. 1598). Можно предположить, что толчком к созданию этого произведения стали уничижительные суждения о возможностях английской поэзии, высказанные в 1579 г. Стивеном Госсоном в памфлете «Школа нечестия». Госсон был автором нескольких комедий, но затем ударился в религию, став воинствующим пуританином, порицающим всякое искусство в силу его греховной бесполезности. Анекдотичность ситуации, сложившейся благодаря узости взглядов Госсона, заключалась в том, что свой унижающий искусство и литературу опус автор посвятил… Сидни, видя в нем достойного поборника истинной веры. Тем самым Филип Сидни был втянут в полемику по поводу сущности искусства, в лаконичной и энергичной форме изложив свои взгляды в этой апологии поэзии.

Пафос трактата, одного из лучших манифестов литературно-критической мысли эпохи Возрождения, напоминает рыцарское стремление освободить из темницы заточенную в ней прекрасную принцессу-поэзию. Как допускает Сидни, поэзия в Англии еще не достигла того уровня, когда она уже не нуждалась бы в защитниках. Отстаивая достоинства поэзии, Сидни подчеркивает, что она не сводится к стихосложению: «Можно быть поэтом, но не стихотворцем, и стихотворцем, но не поэтом». Поэзия – это все то, что очищает и возвышает ум, придает жизни идеальный оттенок, а поэт – своего рода волшебник, способный постигнуть прекрасное: «Природа никогда не облачала землю в такие богатые шпалеры, как это делали многие поэты», и объяснение этому дается предельно простое: «мир природы – медный (brazen), и лишь поэты создают мир золотой».

В своих рассуждениях Сидни опирается не только на Платона и Горация, основных авторитетов для английских писателей XVI в., но и на Аристотеля, вслед за которым он определяет поэзию как «искусство подражания… то есть воспроизведение, подражание, преобразование, или метафорически говорящую картину, цель которой учить и доставлять удовольствие»[56].

Согласно учению Аристотеля о подражании (мимесисе), художественное творчество есть подражание природе, в процессе которого художник создает образы, воспроизводящие общие свойства природы. Противопоставляя поэзию истории, Аристотель отдавал ей предпочтение по причинам большей философичности, поскольку поэзия говорит «не о действительно случившемся, но о том, что могло бы случиться» и, следовательно, способна шире отразить все многообразие мира. Отталкиваясь от Аристотеля, Сидни приходит к умозаключению о том, что поэты, должным образом подражая природе, «подвластны лишь своему знанию и суждению», которое обретается ими в процессе «божественного размышления о том, что может быть или должно быть». Принимая подобную точку зрения, Сидни противоречит наиболее распространенной в XVI в. платонической концепции искусства.

Платон уделил внимание проблемам искусства в трех своих знаменитых трактатах: «Государство», «Ион» и «Федр». В соответствии с платоновским учением о мимесисе, искусство также есть подражание природе, однако саму природу Платон рассматривал как бледную копию истинных сущностей – идей; поэзия как вид искусства, таким образом, оказывалась лишь подражанием подражанию («Государство»). В «Ионе» и «Федре» Платон вообще отказал поэзии в принадлежности к искусству, назвав ее особым божественным исступлением.