Две жизни Алессы Коэн

— Ты мне лучше вот что скажи, — улыбается, убирает мне со лба мокрые пряди, — теперь ты сможешь найти проход к Источнику?

Но я же видела дверцу с мерцающими знаками еще до того, как на нас напали! И лазурную дорожку, проложенную будто специально для нас. Почему теперь… Господин Источника! Гора позади нас словно отступила назад, скалы устояли, но путь к пещере завален обломками камней.

— Да, — твердо отвечаю я.

Не знаю, откуда взялась эта уверенность, но зов воды ведет меня безошибочно. Серебристый перезвон струй, радуга над каменной чашей… Кажется, протяни руку — и ты уже там.

— Помнишь ту пещеру, где растут альвендиры, Гвелл?

— Да, но там же глухая стена.

— Это для тебя там глухая стена. Знаешь, когда мы там были с тобой… Я видела огромный зал, очень красивый, с разноцветными сталактитами и резьбой по камню под потолком. А потом ты запустил светящуюся сферу — и она наткнулась на стену. Я тогда решила, что мне померещилось.

— И там же ты увидела Хранителей, — задумчиво подхватывает он. — Подумать только: столько всего случилось, а мы могли уже в тот самый день попасть к Источнику!

— Ну, да… Наверное, Гордиэль прав: надо пройти свой путь до конца. К тому же, книги с ритуалом у нас все равно не было. Ой, а она не намокла?

— Не намокла, — он смеется. — Кое-кто догадался наложить на нее защитные чары. А еще кое-кто, не задумываясь, окатывает всех и каждого водой. Ну что, вперед? Чтобы пройти свой путь до конца?

А сам почему-то медлит, притягивает меня к себе и прижимает крепко-крепко. И я слышу, как бешено колотится его сердце. Его губы скользят по моей макушке, собирают капельки воды со лба и ресниц.

— Устала, малышка, ты устала… — шепчет он. — Разве подобное тебе по плечу?

— Вот еще! — я чуть отстраняюсь и легонько хлопаю его ладонью по груди. — Вовсе я не малышка! Я — ученица архимага! Забыл?

— Точно! Не того ли архимага, который тебя так толком ничему и не научил?

— У него просто не было времени. Идем, Гвелл.

* * * *

Теперь мне даже не требуется помощь Гвеллана, чтобы отыскать верный путь. Мы перепрыгиваем через обломки скальной породы — невидимый поток бурлит все громче, заглушает стрекот кузнечиков, пение птиц, шум ветра в кронах деревьев. Я глажу теплый покрытый зазубринами камень — и нам открывается зал с цветами.

Альвендиры все так же покачивают нежными головками, как будто по пещере гуляет сквозняк: они вновь набрали бутоны. А вот проход к Источнику… сперва мой взгляд упирается в незыблемую стену, Гвеллан глядит на меня вопросительно, но я прикладываю палец к губам. Тише, разве ты не слышишь? Совсем рядом плещется вода, разбиваясь о камни, — неужели только для меня?

Я чуть поворачиваю голову, стараюсь не смотреть прямо, просто скольжу боковым зрением. И контуры каменной кладки словно размываются, становятся текучими: мягкое приглушенное свечение исходит от потолка скрытого зала — все рядом, мы стоим прямо напротив. Остается только пересечь пещеру с волшебными альвендирами.

— Уверена? — недоверчиво уточняет Гвеллан.

— Абсолютно.

Но когда мы подходим ближе, камень не расступается перед нами, стена остается стеной. Я прикладываю обе ладони к шероховатой поверхности, глажу ее, шепчу: "Откройся, пожалуйста! Мы пришли с миром". И даже Гвелл не удерживается от восхищенного вздоха, едва в скальной породе появляется трещина. Она расширяется, образуя узкий проход, не слышно ни грохота, ни скрежета подземного механизма. Все совершенно беззвучно. Волшебно.

Ноги ступают по усыпанному мелкими камешками полу, то тут, то там поблескивают водные камни — их здесь видимо-невидимо. А Чаша сияет ослепительным светом, как будто в ней не вода, а жидкий огонь.

— Это сама магия, ее сердце, — благоговейно шепчет Гвеллан.

И мне на миг становится так жаль, что никто в мире, кроме нас, не увидит эту красоту. Сталактиты и сталагмиты обретают все оттенки радуги, цвета все время меняются. Это не их природный цвет, как я сейчас понимаю, — их окрашивают отблески воды Источника. И надпись бежит вдоль потолка: знаки проступают ярче, наливаются голубоватым светом.

— Что здесь написано, ты знаешь? — я говорю совсем тихо, каждое лишнее слово, каждое движение кажутся здесь святотатством.

— Нет, Лесса. Этот язык намного старше языка Древних.

— Войди без зла и корысти, с чистым сердцем, — звонкий голос Кариоль рассекает тишину, царящую в пещере.

Оба Хранителя появляются возле Чаши, словно ниоткуда, они прекрасны и величественны, как короли из незапамятных времен.

— Итак, вы здесь, — Гордиэль делает шаг вперед и вглядывается в наши лица. — Прежде мы не спрашивали вас, но хотим знать сейчас: что вы намерены делать?

Мысли вихрем проносятся у меня в голове: что, если Хранители будут против нашего решения? Ведь они маги и, как предполагал Гвеллан, мечтают о возрождении прежнего могущества. А что, если передумал он сам? Он же архимаг, а какой чародей не пожелает обрести еще больше силы, чем имеет? Откажется от всего добровольно, стоя в паре шагов от неисчерпаемого источника магии? И тогда я… опять всего лишь проводник, удобная отмычка, которая открывает зачарованные двери.