Двериндариум. Забытое

   Эйсон снова заухал. Но тут его голос оборвался, а внутри гарнизона кто-то вскрикнул и зарычал. Похоже, стражам не понравилось ночное развлечение Бурана.

   «Жив?» – коротко спросил я.

   Ответил мне Ральф, сообщив, что с нашим ухающим другом все в порядке, но чудовища забеспокоились.

   «Нам сказали, что тебя убили в Мертвомире, Стит», - добавил февр по-птичьи.

   Я не стал отвечать.

   Выпрямившись, осмотрелся. Внизу снова зарычал зверь, хлопнула дверь, и все стихло. Я осмотрел темные окна Вестхольда. По словам Эйсона, внутри остались врачеватели и лекари. А еще… Вивьен. Даже в совином уханье Бурана я уловил злобу, когда он говорил о девушке-самозванке. И о том, что она живет с тем, кто сейчас называет себя в Двериндариуме королем.

   Внутри стало так холодно и пусто, что показалось – я снова умер. В очередной раз.

   Тряхнул головой, сбрасывая с волос клочки снега. И пытаясь так же отбросить мысли о Вивьен. Но внутри билось ледяное и злое, толкало, не давало дышать…

   Я до хруста сжал кулаки.

   Надо спрятать жителей Двериндариума под землей. Найти входы без карты – нереально. Перенесу в тайный город запасы еды и тем самым лишу ренегатов приоритета. Главное – сделать все тихо и быстро. Одна проблема – мои Тени. Я опасен для живых не меньше, чем чудовища, что бродят сейчас во тьме. Значит – нужно для начала найти исполнителей, тeх, кто сможет сделать часть работы за мeня.

   Я быстро прикинул варианты и выбрал госпожу Бордуль – хозяйку «Волчьей норы» и ее сына. Этим двоим хватит ума и благоразумия, чтобы тайно увести людей в подземные пещеры.

   Но прежде надо осмотреть замок и придумать, как уберечь от расправы врачевателей.

   Осмотревшись, я снова распахнул крылья и перелетел на соседнюю крышу. И снова, на этот раз преодолев по воздуху сразу несколько домов. Шагнул на узкий карниз, опоясывающий Вестхольд, замер, прижавшись к стене. От высоты слегка кружилась голова. Стоит рухнуть на камни внизу и в моем теле не останется целых костей. Но за спиной по-прежнему трепетали крылья тьмы. И я снова взлетел – еще выше! На миг внутри забурлило какое-то новое чувство – желания забраться так высоко, что бы коснуться звезд, ощутить их холодный свет, ласкающий кожу. Напиться им до хмельного забытья…

   Усилием воли я заставил себя вернуться. Сложил крылья и рухнул вниз. Раскрыл уже над шпилями Вестхольда, перевернулся в воздухе. Упал на стену замка, вцепился в сухие стебли остролиста, расцарапывая руки. Выдохнул. И уже спокойно прошел по узкому – в ладонь шириной – краю. Остановился у светлого окна. Штора оказалась не задёрнутой, подтверждая, что я не ошибся – за стеной находились покои Верховного февра. А значит, и кабинет с запирающими браслетами. Я надеялся, что их силы хватит, что бы сдержать Тени.

   В одном из окон не было стекла,и я шагнул внутрь Вестхольда.

***

Альбатроса устроили в низком строении, где хранили сено для конюшен, ветошь и обернутый тканью садовый инвентарь. Ширвы по моему приказу притащили врачевателя из Вестхольда, но возмущенный старик лишь окинул меня негодующим взглядом:

   – Я лечу людей, а не птиц, дорогуша! Мой Дар для февров!

   – Хотя бы посмотрите! – едва не взмолилась я, но лекарь лишь поджал губы. Я видела в его блеклых глазах неприязнь. Такая же светилась во взглядах многих людей, стоило им завидеть меня. И хорошо , если там была всего лишь неприязнь, а не желание меня прикопать под ближайшим деревом!

   – Даже не подумаю, - врачеватель демонстративно сложил на груди сухие ладони. - Зовите этого мальчишку, что мнит себя королем, пусть он попытается мне приказать!

   Ширвы угрожающе зарычали, но я лишь вздохнула и махнула рукой, отпуская упрямого лекаря. Можно попытаться найти другого, но что-то подсказывало – помогать мне не будут. Разве что обратиться к леди Куартис, но у нее и без птицы полно забот.

   И пока я беспомощно стояла над обожжённым альбатросом, тот самый ладавр, который в последнее время ходил за мной, бочком подобрался ближе и начал обкладывать птицу пучками соломы. Я бросилась помогать, Киар, подумав,тоже. С фырканьем к нам присоединилось несколько чудовищ. Птица казалась безжизненной,и несколько раз я с беспокойством прикладывала ладонь к обугленному пуху на ее груди, пытаясь уловить биение сердца. И вздыхала с облегчением,когда мне это удавалось.

   Ладавр на время исчез, а вернувшись, сунул мне в руки лекарский ящичeк. С таким врачеватели приходят домой к заболевшим. И тихо закурлыкал, словно убеждая им воспользоваться.

   Я лишь кивнула. Назначение большинства бутылей я не знала, но сумела распознать заживляющую мазь и восстанавливающий эликсир. С трудом влив в полуоткрытый клюв альбатроса воду пополам с лекарством и обработав ожоги, я присела рядом, не зная, что еще можно сделать для столь необычного пациента.

   – Надо оставить немного сырого мяса и воду, – посоветовал бесцветный, рассматривая подобие гнезда,которые мы соорудили. Ладавр все еще крутился рядом, заботливо поправляя солому и курлыкая.

   Я осторожно провела по перьям на шее птицы. Пальцы коснулись узкого ошейника, на котором висела тонкая бронзовая пластинка.