Движущиеся картинки

Кто бы ни управлял креслом, получалось у него плохо, потому что оно виляло из стороны в сторону и в конце концов съехало с дороги и пробило дыру в стене амбара.

Один фермер подтолкнул другого.

– Я такое в кликах видал, – сказал он. – Оно каждый раз одинаково кончается. Они врезаются в амбар и выезжают с другой стороны, все покрытые квохчущими курями.

Его напарник задумчиво оперся на мотыгу.

– То еще было бы зрелище, – сказал он.

– Ну так.

– Потому что, парень, в этом амбаре ничего нет, кроме двадцати тонн капусты.

Послышался треск, и из амбара в облаке кур вырвалось кресло и на бешеной скорости помчалось к дороге.

Фермеры переглянулись.

– Вот же ыть, – сказал один из них.

Голывуд светился на горизонте. Земля дрожала все заметнее.

Мерцающая колесница выехала из рощицы деревьев и замерла на вершине склона, который спускался к городу.

Голывуд был окутан туманом. Вырывавшиеся из него копья света исчерчивали небо.

– Мы опоздали? – с надеждой спросила Джин-джер.

– Почти опоздали, – ответил Виктор.

– У‑ук, – добавил Библиотекарь. Его палец скользил по древним пиктограммам – справа налево, справа налево.

– Я ведь чувствовал, будто что-то не так, – сказал Виктор. – Та спящая статуя… Страж. Старые жрецы пели гимны и проводили церемонии, чтобы он не уснул. Они помнили Голывуд как могли.

– Но я ничего не знаю ни о каком страже!

– Знаешь. Где-то в глубине души.

– У‑ук, – сказал Библиотекарь и постучал пальцем по странице. – У‑ук!

– Он говорит, что ты, скорее всего, из рода изначальной Верховной Жрицы. Он думает, что все жители Голывуда – потомки… ну… Видишь ли, когда Твари прорвались в первый раз, город был уничтожен, и выжившие разбежались по всему свету, но, понимаешь, у каждого из нас есть способность вспоминать даже то, что случилось с нашими предками, как будто существует какой-то большой океан памяти, и мы все с ним связаны, так что, когда это начало происходить снова, это место призвало нас, и ты попыталась все исправить, но оно было слишком слабым и могло достучаться до тебя только во сне…

Он беспомощно замолчал.

– Один «у‑ук»? – подозрительно спросила Джинджер. – Ты все это услышал в одном «у‑уке»?

– Ну, не то чтобы в одном, – признался Виктор.

– Я никогда в жизни не слышала такой кучи… – начала Джинджер – и осеклась. В ее руку втиснулась рука, которая была мягче самой мягкой кожи. Джинджер взглянула в лицо, в сравнении с которым даже сдутый футбольный мяч выглядел симпатичнее.

– У‑ук, – сказал Библиотекарь.

Джинджер на мгновение заглянула в его глаза.

А потом сказала:

– Но я ни разу не чувствовала себя хоть сколько-нибудь похожей на верховную жрицу…

– Тот сон, о котором ты мне рассказывала, – напомнил Виктор. – По-моему, он вполне в духе верховной жрицы. Очень… очень…

– У‑ук.

– Священнический. Вот именно, – перевел Виктор.

– Это всего лишь сон, – нервно сказала Джинджер. – Он мне время от времени снился, сколько я себя помню.

– У‑ук у‑ук.

– Что он сказал? – спросила Джинджер.

– Он говорит, что этот сон, скорее всего, приходит к тебе гораздо дольше, чем ты думаешь.

Перед ними блистал Голывуд – как изморозь, как город, построенный из твердого звездного света.

– Виктор? – сказала Джинджер.

– Да?

– А где все?

Виктор взглянул на дорогу. Там, где должны были быть люди, отчаянно удиравшие беглецы… не было никого.

Лишь тишина и свет.

– Где они? – повторила Джинджер.

Виктор взглянул на ее лицо.

– Но тоннель же обвалился! – воскликнул он в надежде, что если произнесет это вслух, оно станет правдой. – Прохода больше не было!

– Но тролли быстро смогли бы его расчистить, – сказала Джинджер.

Виктор подумал о… о Ктхинозале. И о первом показе, который длился уже тысячи лет. И представил, как все его знакомые будут сидеть там еще одну тысячу лет. А где-то над ними будут меняться созвездия.

– Но они ведь могут оказаться… ну… где-нибудь еще, – соврал он.

– Но не окажутся, – сказала Джинджер. – Мы оба это знаем.

Виктор беспомощно взглянул на город огней.

– Почему мы? – спросил он. – Почему это происходит с нами?

– Всему нужно хоть с кем-нибудь произойти, – ответила Джинджер.

Виктор пожал плечами.

– А шанс тебе выпадает всего один, – сказал он. – Верно?

– И только у тебя возникает нужда спасти мир, как подворачивается мир, который нужно спасти, – отозвалась Джинджер.

– Точно, – сказал Виктор. – Повезло нам.

Двое фермеров заглянули в двери амбара. Во мраке флегматично ждали своей участи горы капусты.

– Говорил же тебе, тут капуста, – сказал один из них. – Я точно знал, что курей тут нет. Я капусту с первого взгляда узнаю́ и глазам своим верю.

Откуда-то сверху донеслись голоса, становившиеся все ближе:

– Во имя богов, приятель, ты что, совсем рулить не можешь?

– Когда вы так ерзаете, аркканцлер, не могу!

– Где мы вообще, черт побери? В этом тумане ничего не видать!

– Попробую направить ее… не наклоняйтесь так! Не наклоняйтесь так! Я сказал, не наклоняйтесь…

Фермеры бросились в разные стороны; метла штопором ввинтилась в открытые двери и скрылась меж рядов капусты. Послышался далекий белокочанный хруст.

Потом чей-то приглушенный голос сказал:

– Вы наклонились.