Движущиеся картинки

Нет такой вещи, которую невозможно купить в Анк-Морпорке, даже посреди ночи. Достаблю нужно было совершить множество покупок. Ему нужны были афиши. Ему нужны были самые разные вещи. Многие из них имели отношение к идеям, родившимся у него в голове за время долгой поездки, и теперь он должен был очень тщательно объяснить их другим людям. И объяснить быстро.

Когда он наконец вышел на заплетающихся ногах в серый свет зари, дождь падал сплошным занавесом. Канавы переполнились. Отвратительные гаргульи умело блевали с крыш на головы прохожих, хотя теперь, в пять часов утра, толпы несколько разошлись.

Достабль набрал полную грудь густого городского воздуха. Настоящего воздуха. Вам пришлось бы долго искать, прежде чем найти воздух более настоящий, чем в Анк-Морпорке. Вдохнув его лишь однажды, можно было понять, что до вас этим воздухом многие тысячи лет дышали другие люди.

Впервые за несколько дней Достабль ощутил, что мыслит ясно. Такое уж странное влияние оказывал Голывуд. Пока ты находился в нем, все казалось естественным, казалось, что именно такой жизнь и должна быть, но стоило уехать из него и оглянуться – и ты словно смотрел на блистающий мыльный пузырь. Как будто в Голывуде ты был немного другим человеком.

Что ж, Голывуд был Голывудом, а Анк был Анком, и Анк был стабилен и, по мнению Достабля, неуязвим для всяких голывудских странностей.

Он шлепал по лужам и слушал дождь.

Вскоре он впервые в жизни заметил, что у дождя есть ритм.

Странно. Можно прожить в городе всю жизнь, потом уехать, вернуться и лишь тогда услышать, что у дождевых капель, срывающихся с водосточных труб, есть свой ритм: ДАМди-дам-дам, дамди-дамди-ДАМ-ДАМ…

Несколько минут спустя сержант Колон и капрал Шноббс из Ночной Стражи, укрывшись в дверном проеме, дружески делили самокрутку и занимались тем, в чем Ночная Стража была особенно хороша: держались в тепле и сухости и избегали неприятностей.

Они были единственными свидетелями того, как безумная фигура, шлепавшая по улице под ливнем, начала выделывать пируэты между лужами, ухватилась за водосточную трубу, огибая угол, и, пристукивая каблуками, скрылась из виду.

Сержант Колон передал напарнику размокший бычок.

– Это ведь старина Себя-Режу Достабль был? – спросил он, помолчав.

– Ага, – ответил Шнобби.

– Счастливый он какой-то, тебе не показалось?

– Тронулся, наверное, – предположил Шнобби. – Песни под дождем распевает.

Вумм… вумм…

Аркканцлер, заполнявший племенную книгу своих драконов и наслаждавшийся вечерним стаканчиком перед камином, поднял взгляд.

…вумм… вумм… вумм…

– Чтоб тебя! – пробормотал он и подошел к большому горшку. Тот раскачивался из стороны в сторону, как будто здание сотрясалось.

Аркканцлер зачарованно смотрел.

…вумм… вуммвуммвуммВУММ.

Горшок остановился и затих.

– Странно, – сказал аркканцлер. – Чертовски странно.

Плиб.

На другом конце комнаты разлетелся осколками графинчик с бренди.

Чудакулли Карий набрал полную грудь воздуха.

– Казначееей!

Виктора разбудила мошкара. Воздух уже прогрелся. День снова обещал быть ясным.

Он забрел на отмель, чтобы умыться и прочистить голову.

Посмотрим… у него есть вчерашние два доллара и горстка пенни. Он может себе позволить остаться здесь еще на какое-то время, особенно если будет спать на пляже. А Борглево рагу, хоть и считалось едой лишь формально, было достаточно дешевым – хотя, если подумать, питание в этом месте грозило неловкими столкновениями с Джинджер.

Виктор сделал еще шаг – и ушел под воду.

Раньше ему не доводилось купаться в море. Он всплыл, едва не захлебнувшись, и отчаянно забарахтался на месте. До пляжа было всего несколько ярдов.

Виктор расслабился, дал себе время восстановить дыхание и неспешно поплыл от берега туда, где не было волн. Вода была кристально чистой. Он видел, как дно резко уходит вниз, сменяясь – Виктор ненадолго всплыл, чтобы глотнуть воздуха, – неясной синевой, в которой едва-едва можно было, сквозь кишащие косяки рыб, разглядеть очертания разбросанных на песке светлых прямоугольных камней.

Он нырнул и пытался доплыть до самого дна, пока у него не зазвенело в ушах. Самый огромный омар, какого ему доводилось видеть, махнул в его сторону усиками из-за каменного шпиля и скрылся в глубинах.

Виктор, задыхаясь, выплыл на поверхность и вернулся на берег.

Что ж, если с движущимися картинками не выгорит, здесь вполне можно рассчитывать на карьеру рыбака.

А можно и просто поселиться на пляже. У кромки дюн лежало столько высушенного ветрами плавника, что им можно было бы несколько лет отапливать весь Анк-Морпорк. В Голывуде разводить костры никому и в голову не придет – разве что для готовки или для дружеских посиделок.

А здесь кто-то занимался именно этим. Выходя на берег, Виктор заметил, что чуть дальше плавник на пляже навален не хаотически, а явно c какой-то целью, аккуратными кучами. Еще дальше был сложен из камней примитивный очаг.