Двое из трех

– Я хотел показать тебе, что даже если я был здесь, я все равно думал о тебе каждый день, – он указал на фотографию. – Я смотрю на эту фотографию каждую смену. Я просто сидел здесь и мечтал увидеть тебя снова. Задавался вопросом, что ты делаешь, с кем ты, – его голос стал глубже. – Или встречаешься ли ты с кем-то.

– Ты мог просто позвонить мне и спросить, – прохрипела я. – На самом деле, ты мог бы даже навестить меня.

– Видишь это? – он жестом обвел кухню. – Это то, что я сделал, чтобы измениться. Как только я переехал в Чарльстон, я смог попрощаться с Джесси, который продолжал трахать все, и саморазрушать себя. Конечно, когда я впервые попал сюда, я все еще пытался быть таким же крутым, каким был. Я убегал из дома, выпивал, а однажды я даже накурился чем-то с примесью какого-то дерьма, и был на грани того, чтобы просто покончить со всем этим.

– Что? – я ахнула.

Он кивнул.

– Тогда мой отец достучался до меня. Он записал меня на терапию для борьбы с гневом и выпивкой. Сначала я ненавидел это, но эта же группа дала мне мою первую работу в качестве официанта. Вскоре я понял, что вкладывать все свое беспокойство во что–то продуктивное было хорошей идеей для меня. Через короткое время я стал трудоголиком и понял, что позитивность – это все, что мне нужно, чтобы стать лучше. Я нуждался в хороших вещах в своей жизни, чтобы не допустить, того что я снова стану плохим.

– Так вот почему ты отгородился от меня? Почему ты перестал звонить мне и перестал отвечать на мои звонки? Потому что я не была хорошим влиянием? – это самое бредовое из всего бредового, что я когда-либо слышала.

Он закрыл глаза.

– Нет. Я отгородился от тебя, потому что боялся, что если не сделаю этого, я захочу вернуться и быть с тобой.

Мир действительно перестал вращаться на этот раз. Однако, в отличие от кануна нового года, этот мир был полон истерических криков. Я не могла понять, был ли это хороший крик или крик чистой ярости.

Его глаза потемнели.

– Я не мог вернуться назад. Я не мог вернуться к парню, которым когда–то был. Злому парню. Безрассудному парню. Я просто не мог.

– Так зачем вернулся сейчас? После стольких лет? И зачем приходить на работу в мой магазин, когда ты явно можешь себе позволить не работать в БэтлФоллс вообще, – я махала руками в воздухе, двигаясь по кругу его гигантской кухни.

Он глубоко вздохнул.

– Ты никогда на самом деле не видела мою маму.

– Ага, видела.

– Нет. Ты видела лишь часть ее, – ошарашил он меня. – Ты видела только то, что она хотела, чтобы ты увидела. Как сегодня.

– Она была больна и одинока, – твердо сказала я.

– И она показывала свою хорошую сторону, – спокойно ответил он. – Когда тебя там нет, ты не слышишь, как она называет меня идиотом, ошибкой или тупым каждые пять минут. Ты не слышишь, как она кричит на меня и обвиняет меня в том, что отец так никогда и не вернулся. Она мастер-манипулятор, и она заставляет тебя поверить в то, что она хочет.

– Но я слышала, что она прекратила... – я позволила своему голосу сникнуть, не желая говорить слова вслух.

– Использовать людей? – предложил он.

– Да, – прошептала я.

– Я тоже это слышал. Она даже заставила меня поверить в это, – он покачал головой и хмыкнул. – Она рассказала мне все о своей работе и о том, как она бросила пить. Даже рассказала, как она работает волонтером с соседским дозором. Она моя мама, поэтому я хотел поверить в это. Черт, я действительно купился. Потом она сказала, что скучает по мне и хочет, чтобы я приехал, но да, я все еще боялся приехать. Не хотел, чтобы меня тащили обратно к моему старому образу жизни, даже если я очень сильно хотел увидеть тебя.

– О, – прошептала я.

– Потом она заболела, – он закрыл глаза. – У меня был долгий разговор с отцом, и мы оба согласились, что, возможно, если я не смог помочь ей, когда я был ребенком, это не значит, что я не смогу помочь ей сейчас. Итак, я взял отпуск с работы, чтобы вернуться в БэтлФоллс, хотя бы временно.

– Это ничего не объясняет насчет меня, – я чувствовала себя надоедливым ребенком, что сказала это вслух, но мне действительно нужно было знать, что произошло между нами. – Почему ты перестал со мной разговаривать? Если ты хотел показать мне это, – я указала на фотографию, – и сказать, что я все еще много значу для тебя, почему ты вообще захотел закрыться от меня?

– Потому что я был слабым! Разве ты не видишь этого? Я всегда был слабым! Начиная с того, когда меня ловили с выпивкой в семнадцать, и заканчивая тем, что я позволил себе пасть так. Я был жалким.

– Из всех убогих отмазок...

– Нет. Выслушай меня, пожалуйста, – умолял он. – Каждый раз, когда я звонил тебе, я чувствовал, что моя решимость ослабевает. Я бы хотел упаковать свои сумки и увезти тебя, как я и обещал.

Да, этот кусок на полу был моим сердцем, вылетевшим из груди.

– Единственное, что меня останавливало, это то, что ты была в БэтлФоллс, и я знал, что я обещал самому себе и моему отцу не возвращаться. Потом ты пошла в колледж, который был…

– За городом, – я закончила за него.

Он кивнул.