Двое из трех

– Я знал, что могу навестить тебя, но я боялся, что каким–то образом утащу нас обоих вниз.

– Почему?

Он заколебался на мгновение.

– Обещай, что не будешь злиться.

Мое сердце стучало отбойным молотком.

– С чего бы мне злиться?

Он обвел языком вокруг рта, как будто смазывая выход для слов, которые так больно слышать.

– Ты была, как мой спусковой крючок.

– Что? – ахнула я. Спектр эмоций провел меня от шока до печали, которая перешла в явный гнев.

– Как я могу быть спусковым крючком? Я никогда не заставляла тебя делать то, чего ты не хотел. На самом деле, это я всегда следовала за тобой.

Его веки закрылись, а его дыхание стало быстрым и коротким.

– Нахождение рядом с тобой что–то делает со мной. Это напоминает мне о наплевательском отношении и просто о безрассудстве.

– Это даже не имеет смысла, – сказала я.

– Я знаю, что для тебя – нет, но для меня имеет. Ты... ты олицетворяла хорошее в такое плохое время. Ты была как награда, когда я делал что–то не так. Наверное, это была испорченная форма позитивного подкрепления, – он потер свои закрытые веки. – Я боялся, что если увижу тебя снова, я вернусь к мальчику, которым был в БэтлФоллс. Каждый раз, когда я говорил с тобой по телефону, я чувствовал такой же всплеск эмоций, когда мы были вместе. Я понятия не имел, что произойдет, если я увижу тебя лично, и поэтому я перестал звонить тебе и отвечать на твои звонки.

Возбуждение связано с дофамином.

Дофамин связан с любовью.

– Это невозможно, – прошептала я, чувствуя проблеск надежды.

– Ты о чем?

– Неважно, – я быстро покачала головой. Я проглотила глоток воздуха, внезапно почувствовав себя невероятно легкомысленной. Я не хотела сразу наступать и говорить: «я думаю, что ты тоже любишь меня», но мне нужно было, чтобы он увидел, что я не была спусковым крючком для безрассудства.

Осторожно подбирая слова, я сказала:

– Я не думаю, что всплеск, который ты чувствовал, имел отношение к плохому.

Его глаза, наконец, открылись, глядя на меня, как будто я только что говорила на иностранном языке.

– Ты не можешь этого знать.

– Я знаю, потому что…

Я чувствую то же самое, когда я рядом с тобой.

Решив, что это не время и не место, я сменила тему.

– Если ты все время планировал нанять медсестру для своей матери, зачем вообще так надолго возвращаться? А еще важнее, почему ты устроился на работу к нам?

Это был вопрос, который я задавала раньше, но он все еще остался без ответа. Я молилась, что, возможно, в этот раз он ответит мне.

– Если только тебе не некомфортно, – добавила я с сарказмом.

Подмигнув, он медленно кивнул головой.

– Мой отец сказал мне, чтобы стать лучшим человеком, иногда приходится делать то, чего не хочешь.

Как я.

– Как бы ни мучительна для меня была встреча с мамой, я знал, что должен это сделать. Я также думал, что, поскольку прошло более чем достаточно времени, прошлые раздражители не повлияют на меня так сильно. Я достаточно вырос, как мужчина, чтобы стоять на своем и оставаться тем, кем я стал. Я, наконец, стал достаточно храбр, чтобы столкнуться со своими страхами.

– Хорошо...

– Это включало и встречу с тобой, – прошептал он, отводя взгляд от меня. – Я так хотел тебя увидеть, но как я мог? Как ты и сказала, я полностью отгородился от тебя. Почему бы ты захотела увидеть меня снова? Я не мог не возвращаться к тем же вопросам в моем сознании, снова и снова. Будешь ли ты сердиться? Захочешь ли меня увидеть? Помнишь ли ты меня?

– Конечно, я помню тебя, болван, – сболтнула я.

Он фыркнул.

– Да, верно. В любом случае, я знал, что мне нужно перестать быть тряпкой и быть тем, кем я убеждал себя, кто я есть – мужчиной. Мне нужно было увидеть тебя, но я не был уверен, как к тебе подступиться. Тогда, на мою удачу, я столкнулся с твоим отцом в аптеке. Он сделал оценивающий осмотр, конечно, и выдал реакцию, которую я ожидал.

– Дерьмо, – мой рот застыл, представляя моего отца, который устроил сцену в магазине. Для веселого человека он действительно имел тяжелую руку.

На удивление губы Джесси растянулись в мягкую улыбку.

– Но потом я объяснил ему, почему я был в городе. Я сказал ему, как сильно я изменился…

– И что?– я вцепилась в край своего стула.

– Он спросил, нужна ли мне работа, – он тихо усмехнулся, покачивая головой. – Я думаю, он чувствовал достаточно жалости ко мне, чтобы снять запрет, о том, чтобы я виделся с его дочерью, не так ли?

Я сжала губы, вспомнив ту ужасную ночь, и вздрогнула. Отталкивая воспоминания, я спросила в замешательстве:

– Но тебе не нужна работа. У тебя она есть здесь.

– Но мне нужно было тебя увидеть. Позволь мне перефразировать, мне нужно было оправдание, чтобы тебе пришлось меня видеть.

Поток бабочек наполнил меня, вызывая ощущение покалывания, которое путешествовало вверх и вниз по моим венам. Электричество пронзило меня от кончиков пальцев до самых пальцев ног.

Потом я кое-что вспомнила.

– Так почему ты игнорировал меня первые несколько дней? Почему ты вел себя так, будто я какой–то изгой?