Двойная спираль. Забытые герои сражения за ДНК

Благодаря репутации и харизме Моргана «Мушиная комната» быстро превратилась в настоящий магнит, который в следующие 15 лет притянул к себе множество потрясающих молодых умов и несколько необыкновенных личностей. Кэлвин Бриджес был тихим рационализатором[138], заменившим старую добрую ручную лупу Моргана бинокулярным микроскопом, а любимое мухами банановое пюре – менее зловонным питательным агаровым желе. Его творческий потенциал выходил за пределы «Мушиной комнаты». Дома он разрабатывал дизайн «Жука» – принципиально нового автомобиля с глянцевой поверхностью, который обладал аэродинамическими характеристиками снаружи и был эргономичным внутри. Неугомонность его тела, как и ума, также опередила время. За 40 лет до бурных 60-х Бриджес был приверженцем концепции (и, в особенности, практики) свободной любви.

Одним из первых членов группы был также Герман Мёллер, отличавшийся блестящим умом, но вздорным характером[139]

, который странно смотрелся в братстве «Мушиной комнаты», жившей по принципу «один за всех, все за одного». Затаив обиду на Моргана за то, что тот не признавал его личных достижений, Мёллер потерпел пару лет, а потом переехал в Техас. Это было первым шагом в кочевой научной карьере, в течение которой он позднее несколько раз пересек Атлантический океан и вовремя успел сбежать как из Берлина (от Гитлера), так и из Москвы (от Сталина).

Моргану каким-то образом удалось сочетать работу и семейную жизнь, но другие были менее успешны. Дочь Кэлвина Бриджеса Бетси позднее описывала его как «довольно странного парня, которому тяжело давался отрыв от работы» и который поздно приходил домой ужинать с мухами в носках. Она описывает впечатление от лаборатории со стороны[140], вспоминая посещение этого инопланетного места в десятилетнем возрасте: «темная, захламленная, провоцирующая клаустрофобию, вонючая».

Внутри кокона «Мушиной комнаты» такие чувства не вызывали интереса. «Было важно, чтобы работа шла вперед», – писал Бриджес. И это им удалось обеспечить с необыкновенным успехом.

Подменыши

Мутации (дословно «изменения») давно признавались у людей и одомашненных животных. Примечательным примером у человека является «габсбургская губа», выступающая вперед нижняя челюсть, которая была свойственна одноименному аристократическому роду с XV века. Кроме этого, аномалии пальцев ног или рук – дополнительные или недостающие пальцы или «расщепленная кисть» – подобным образом появлялись ни с того ни с сего и переходили к потомству. Некоторые мутации у животных специально использовались в селекции, например короткие лапы у такс и короткие ноги у анконских овец, которые позволяли первым залезать в нору вслед за барсуком и не давали вторым сбежать на свободу через низкую ограду.

У дрозофил мутации могли затрагивать все аспекты анатомии и физиологии[141], но Моргана и его команду интересовал только внешний вид насекомых. Приведенных в бессознательное состояние запахом эфира мух можно было рассматривать в бинокулярный микроскоп на предмет красноречивых аномалий, указывающих на мутации. У нормальных (диких) дрозофил серое тельце с блестящим черным брюшком, яркие красные глаза и прямые крылышки, аккуратно сложенные на спине. У некоторых мутантов тельца черные или желтые, а не серые; или глаза цвета сепии, розовые, белые или бесцветные; крылышки меньше обычного («рудиментарные» и «миниатюрные») или неправильной формы («сморщенные» и «раздвоенные»).

Первоначально Морган просто вел журнал наблюдений и ждал, пока мать-природа приведет к появлению мутаций, чтобы он мог их изучать. Это был медленный процесс. Через два года исследований понурый Морган стоял перед своими полками, заставленными жужжащими бутылками из-под молока, и жаловался, что попросту теряет время.

Позднее он стал подталкивать мать-природу, подвергая мух воздействию неблагоприятных условий – экстремальных температур, токсичных химикатов, ультрафиолетовому излучению и облучению радием – в надежде провоцировать мутации. Мощное рентгеновское излучение, впервые примененное Германом Мёллером, оказалось наиболее эффективным способом и значительно увеличило как частоту (более чем в 150 раз), так и разнообразие появляющихся мутаций. В журнале Scientific Monthly позднее появилось драматичное описание[142] доходившей до потолка рентгеновской трубки, которая справлялась со своей работой всего за три секунды: «Резкий шипящий звук едва проникал сквозь свинцово-бетонные стены, когда электрическое пламя с напряжением в миллион вольт с грохотом ударилось о межэлектродный зазор». В результате такой процедуры в духе Франкенштейна появились сотни новых мутантов, в том числе мухи без глаз, или без крыльев, или с двумя телами, или с лапкой на месте усика. Был даже печальный аналог таксы; у мух с «таксовой» мутацией были такие короткие лапки, что они не могли пить и умерли от обезвоживания.