Двойня для Цербера

Я обвиваю его бычью шею руками и прижимаюсь к груди, прямо к повязке. Сознательно причиняю ему боль, но Цербер только возбуждается от этого. Он потирается об меня твердеющим членом, который чувствуется через два слоя одежды.

Утыкаюсь в его твердые, горячие губы и начинаю посасывать их, стараясь не думать, что ласкаю чудовище. Цербер засовывает руку мне под юбку и вдавливает кончики пальцев в копчик. Я отрываюсь от его горьковатых на вкус губ и целую влажную от пота шею.

Я сейчас закричу. Не могу больше. Пусть он уже сделает это со мной, и все кончится. Хотя бы на время. Пытаюсь расстегнуть пряжку его ремня, но замысловатый механизм не поддается моим непослушным пальцам.

Вдруг он накрывает мои руки своими и крепко сжимает пальцы.

— Думаешь, я такое животное, что все соблазнение можно свести к засовыванию моего члена в себя? — произносит Цербер четко и медленно, противно ухмыляясь. — Так не пойдет, принцесса. Я хочу услышать, что ты меня любишь. И что ты, маленькая лицемерка, хочешь меня. Признайся, что на самом деле получала удовольствие от всего, что между нами было.

Смотрю на Цербера, не моргая, и пытаюсь выкрутить руки из клещей его пальцев. Алекс считает его привлекательным. Да, у этого человека, и вправду, правильные черты лица и мускулистая фигура, но он ужасен. Как только мне начинает казаться, что все худшее уже произошло, Цербер придумывает новую, еще более изощренную пытку.

— Я люблю тебя, Олег, — повторяю я за ним картонные на вкус слова. — И ты был прав. Мне нравится все, что ты со мной делаешь.

Наконец освобождает мои руки у тут же обхватывает скулы ладонями. Притягивает меня к себе и шепчет, опаляя висок горячим дыханием:

— Я тебе не верю, Агния. На тебе слишком много одежды, чтобы твои слова звучали убедительно. Раздевайся.

Что-то внутри меня рвется с таким треском, что закладывает уши. Я больше не могу быть сильной. Не могу унижаться перед ним. Из глаз льются слезы, которые я молча глотаю.

— Олег, пожалуйста, — умоляю я.

— Пока ты тут ноешь передо мной, принцесса, твой брат там без лекарства, — чеканит безучастно. — И по твоей вине он так и останется дурачком.

Цербер резко разворачивается и направляется к двери.

— Олег, подожди, — вырывается почти шепот из моей пылающей груди.

Он вновь встает напротив меня, и я торопливо спускаю с плеч лямки. Платье слетает на пол, и я перешагиваю тряпку, опять приблизившись к Церберу. Избавляюсь от трусиков и стою перед ним, покрытая крупными мурашками.

— Олег, скажи, что я должна сделать, чтобы ты помог, — умоляю я хотя бы в этом проявить милосердие.

— Уже лучше, — хрипло проговаривает он и до боли сжимает в пальцах сосок. — Хочешь, чтобы я тебя взял, да? Соскучилась?

— Хочу, очень хочу, — шепчу я, теряя голос на каждом слоге.

— На колени, — шипит он зло, прожигая меня взглядом. — Сейчас научу тебя, как должны просить нормальные бабы, а не избалованные мажорки, которым все всегда подносится на блюдечке.

"Нет, нет, пожалуйста, не надо, — жалобно умоляет прежняя Агния, для которой самым большим несчастьем в жизни было получить «неуд» на экзамене. — Пожалуйста, прекрати".

Сухие глаза горят огнем, а слезы, которые вдруг перестали литься крупными солеными каплями, застыли на щеках тянущей корочкой. Я медленно опускаюсь перед Цербером на колени. Я, как могу, оттягиваю момент унижения, но вот уже стою перед ним абсолютно голая и трясусь от страха и стыда.

Цербер, не спеша, отщелкивает массивную ременную пряжку и расстегивает ширинку. Его пах на уровне моих глаз, и я вижу, как он спускает до колен брюки и боксеры.

Перед моим носом теперь маячит пронизанный набухшими темными венами член, головка которого покрыта липкой, прозрачной субстанцией. Она мерзко пахнет, и меня еще не вывернуло на ковер только потому, что желудок абсолютно пустой. Я вообще уже забыла, когда последний раз ела хоть что-то.

— Олег, прошу тебя, возьми меня как вчера, — умоляю я, понимая, что просто не смогу коснуться этого губами.

— Давай же, Агния! Все нормальные бабы сосут у своих мужиков. — Он обхватывает член кольцом из пальцев и утыкает влажную головку в мои плотно сомкнутые губы. — Не выделывайся. От тебя не убудет.

Я пытаюсь шарахнуться в сторону, но Цербер грубо хватает меня за шею и еще настойчивее вдавливает свою плоть в мои губы. Так сильно, что они размыкаются, и его орган елозит уже по сжатым зубам. Слезы, которые, казалось, все иссякли, вновь начинают литься водопадом. Все, что я могу, — это всхлипывать и смотреть на него.

— Тебе бы лучше прекратить ломаться, и уже подарить своему мужчине бархатный минет, иначе братик лишится лекарства. И не только этого. Может вообще остаться без крыши над головой, и…

Перед глазами расплывается красная дымка, а его угрозы заглушаются тяжелым стуком собственного пульса в ушах. Сдаюсь. Он все равно сделает это со мной.

Я открываю рот и позволяю ему протолкнуть внутрь тошнотворный, солоноватый на вкус член. Вздрагиваю как от удара. Это словно пытка. Даже хуже, чем тот раз, когда он разрывал меня изнутри в душе.