Дворец райских наслаждений

— Если вы и вправду солдат, соберите своих подчиненных. Пусть они станут вокруг нас кольцом. И помните, что я вам говорил. Это простые люди. Обычные смертные.

— Да-жэнь, вы же сами видели…

— Я видел людей, майор. И никого, кроме людей. А теперь соберите своих солдат. Только не поднимайте лишнего шума. Мы уходим. Надеюсь, держа строй.

— Слушаюсь, да-жэнь, — майор коротко поклонился и бросился к солдатам, которые, переговариваясь и тыча пальцами, толпились возле лошадей.

Мандарин повернулся и обмер, увидев, как Линь, бурно жестикулируя, пытается привести в чувство солдата, который размахивал карабином с гримасой ярости на лице. Линь выхватил пистолет и наставил на лоб солдата, это помогло. Казалось, прошла целая вечность. Наконец по телу человека прошла судорога, он пришел в себя и отсалютовал командиру. Мандарин облегченно вздохнул. Великолепно. Линь хорошо знает своих подопечных. Теперь майор вдвоем с солдатом быстро приведут остальных в чувство. Это не займет много времени. Мандарин начал было опасаться, что его конвой присоединится к восставшим. Он повернулся к лепечущему Тан Дэсиню.

— Так значит, Железный Ван возглавит войско патриотов, которое находится на содержании у «Черных палок»?

— Войско поведет Гуаньди, да-жэнь. Вы сами видели, как он спустился с небес на землю.

— И когда же я могу ожидать прибытие в Шишань сей божественной помощи?

— Когда наступит время, да-жэнь. Боги сами выберут подходящий момент, чтобы избавить нашу страну от варваров. Они даровали императорскому двору мудрость. Ждать осталось недолго. Однако вам надо подготовиться, — Тан подался вперед и схватил мандарина за рукав. — Да-жэнь,

вы по-прежнему таотай. Власть находится в ваших руках. Но мы будем с вами. Я знал, что вы поддержите нас, когда все увидите сами.

— Смерть иноземцам! Спасем Цин! — неслись отовсюду крики.

Мандарин увидел, как боксерский священник, Железный Ван и другие избранные решительной походкой направляются прямо к нему.

— Поймите, да-жэнь, они стали неуязвимы, — хихикал Тан Дэсинь. — Бога убить нельзя. По крайней мере иноземными игрушками. Сами понимаете, к чему теперь покупать оружие? Вам показать? Пожалуй, покажу, — он извлек из-за пазухи маленький пистолетик. — Не желаете ли выстрелить в Железного Вана? Увидите, что произойдет. Не бойтесь, ему ничего не угрожает. В этом-то все дело! Не хотите? Тогда я вам сам покажу.

— Если хотите жить, Тан-лао, сидите смирно.

Но Тан Дэсинь, расплывшись в улыбке, уже вскочил и, выставив пистолет, направился к приближающимся людям.

— Железный Ван, великий Гуаньди, нам все еще надо доказать да-жэню, что вы неуязвимы. Окажите мне честь.

Все произошло очень быстро. Священник замер. Казалось, он принюхивался. Вдруг, вскинув руку, он указал на Тана Дэсиня. Старик попятился назад и будто случайно спустил курок. Грохнул выстрел, потом другой. Мандарин увидел, что пистолет был все так же направлен на Железного Вана. Тан Дэсинь стрелял почти в упор, но разбойник, уверенно продолжавший идти вперед, даже не покачнулся. Обеими руками он занес топор и со всего маху опустил его. Голова старика отделилась от тела, меховой плащ упал на землю.

— Гуаньди! Гуаньди! — восторженно закричали боксеры.

Маленький мальчик, служивший у священника поводырем, кинулся вперед, подхватил катящуюся по земле голову за седую косицу и передал ее слепцу, который торжествующе поднял ее высоко над собой. Железный Ван оперся на топор. Воины ревели, потрясая копьями и размахивая знаменами. Некоторые из людей, в которых вселились сошедшие с небес боги, бесстрастно смотрели на отрубленную голову. Один из них — молодой человек, чье рябое лицо показалось мандарину знакомым, хотя он и не мог припомнить, где его видел, взял голову в руки, торжествующе улыбнулся, подбросил и, словно мячик, пнул ногой. Голова, вращаясь, полетела в толпу боксеров, где ее с веселыми криками поймали и пустили по рукам.

— Смерть иноземцам! Спасем Цин! — клич скандирующих перекрыл грохот барабанов.

— Да-жэнь! — закричали мандарину прямо в ухо. — Ваша лошадь! Скорее!

Механически он ухватился за уздечку и, не выпуская из виду собравшихся на поляне людей, вскочил в седло. Священник впился в него взглядом незрячих глаз. Молодой рябой боксер оскалился. Железный Ван грозно оперся на топор:

— Можешь уезжать, таотай. Жди меня, когда настанет время резать иноземцев.

Мандарин огрел лошадь плетью, и они вместе с Линем и солдатами галопом поскакали с поляны прочь. Неожиданно мандарин вспомнил, где видел рябого. Он выступал на суде свидетелем, когда судили повара доктора.

* * *