Дворец райских наслаждений

Тут Том взволнованно смотрит по сторонам. «А где Лу Цзиньцай?» — спрашивает. А ведь Лу с нами нет. Я как вспомнил, что Лу правил фургоном с серебром, так меня совесть и кольнула. «Он, наверное, попался им в лапы», — говорю. «Я возвращаюсь. Его надо спасти», — говорит Том. Винтовку из моих рук — цап! Я и глазом не успел моргнуть. Вставил новый магазин — свое ружье он уже давно перезарядил, и прямо так поскакал назад — в каждой руке по винтовке. За ним понесся Лао Чжао — такой же непреклонный, как и Том. Так уж Том влияет на людей. Он прирожденный лидер. Бог свидетель, я горжусь своим будущим зятем.

Уже потом Лу рассказал мне, как все было. Фургон окружила толпа вонючих крестьян — они вовсю тянули лапы, пытаясь отвязать сундуки с серебром, но Лу бился не на жизнь, а на смерть. Он сказал, что им бы удалось стырить наши денежки только через его труп. Но дело до этого не дошло. Откуда ни возьмись появляются Том и Лао Чжао, которые на всем скаку палят из винтовок, а боксеры отлетают от фургона, как подстреленные зайцы. Ведь Том напал на них неожиданно. Они-то думали — бой окончен — можно грабить. Так что они забыли о бдительности, а некоторые даже отложили оружие.

Том спрыгивает с лошади прямо в фургон и вцепляется в поводья. Слава Богу, Лу не растерялся, схватил винтовку, перезарядил ее и стал палить в негодяев, а Лао Чжао принялся тянуть за уздечку ведущую лошадь в упряжке и колошматить ее по голове прикладом, пока она не пустилась галопом.

Боксеры так удивились, что стояли раскрыв рты, пока фургон не набрал скорость и не скрылся из виду. Некоторые смельчаки схватились за пики и бросились наперерез, но попали под колеса, да еще стрелки, что прятались в кустах, все палили из ружей. Как раз тогда Тома и ранило, но он и виду не показал. Он крепко сжимал поводья и гнал фургон, покуда они не оказались в безопасности. Я же сказал вам, он настоящий герой.

К этому времени мы с погонщиками набрались храбрости и тоже поехали назад, к Тому на помощь. Тут я и увидел, как он несется нам навстречу. Картина очень напоминала фотографию с мест сражений Бурской войны. Таких сейчас в журналах много. Спасение ружей у Моддер-Ривер[31]. Найди я художника, который смог бы запечатлеть Тома, Лао Чжао и Лу спасающими фургон, груженный моим серебром, от адова воинства, мчащегося за ними… Я бы продал такую картину за немалые деньги. Бьюсь об заклад, нашлись бы покупатели.

Френк сиял от гордости, по щекам бежали слезы, проделывая дорожки в толстом слое дорожной пыли, покрывавшей его лицо. Он осушил стакан и плеснул себе еще виски.

— И как же вы оторвались от них? — выдохнула Нелли, завороженная рассказом, прозвучавшим в ее гостиной.

— Это не составило никакого труда. За нами гнались, но мы мчались далеко впереди, так что преимущество было на нашей стороне. Мы вырвались из засады и теперь поливали наших преследователей градом пуль — винтовки у нас были лучше, да и куда этим мерзавцам до нашей меткости. Не знаю, сколько разбойников мы уложили. Через некоторое время они решили, что игра не стоит свеч, и отстали. Только тогда мы заметили, что с Томом что-то не так. Представляете, он был ранен в руку, а все равно стрелял до самого конца. Держался до последнего и потерял сознание, только когда понял, что мы в полной безопасности. Вот это мужество!

— Потом вы его перевязали, как могли, и привезли сюда? — спросил Аиртон.

— Именно. Это было самое ужасное, — произнес Френк с серьезным видом. — Понимаете, Том был в таком состоянии, что ехать быстро было нельзя, а с другой стороны, каждая лишняя минута путешествия означала, что шансов у Тома становится все меньше и меньше. Через два дня он впал в забытье и больше не приходил в себя, и я… Если честно, я, грешным делом, думал, что с ним все кончено. А еще через день мы наконец добрались до вас.

— Я восхищаюсь вами, Лу Цзиньцаем и… всеми остальными, — тихо произнес доктор.

У Френка на глаза снова навернулись слезы.

— Понимаете… все из за этого чертового серебра… Из-за него Том чуть не погиб… Если он… если бы он… Из-за этого! Как бы я после этого жил?

— Том рисковал жизнью ради спасения товарища, — сказал доктор. — Серебро тут ни при чем. В Евангелии сказано: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих». Вам нечего стыдиться, старина. Вы правы, Том настоящий герой.

— Мистер Дэламер, вы, наверное, очень устали, — произнесла Нелли. — Давайте вы заночуете у нас.

— Завтра вместе пойдем к мандарину и доложим об этом ужасном нападении, — сказал Аиртон. — Однако Нелли права. Сейчас вам нужно отдохнуть. Думаю, ванна бы тоже не помешала, — он улыбнулся.

— Представляю, какой у меня сейчас вид, — усмехнулся Френк. — Спасибо, я вам очень признателен, но сперва мне бы хотелось повидаться с Элен. Полагаю, она в палате с Томом. Бедняжка, должно быть, места не находит от горя.

Нелли переглянулась с Аиртоном и едва заметно кивнула мужу.

— Дэламер, — осторожно начал доктор. — Она не в палате. Она вообще ничего не знает. Она у себя в комнате. Спит. Боюсь, ей нездоровится.