Дворец райских наслаждений

— Когда мы прибыли в миссию, да-жэнь, они отсутствовали, — ответил майор Линь. — Мне было приказано доставить на казнь только тех, кто был в доме.

— Не хотите ли вы сказать, что кто-то позволил доктору и его семье бежать? — недоверчиво воскликнул мандарин. — Дом был окружен войсками и сотнями боксеров. Эти христиане и впрямь волшебники, коль скоро им удалось раствориться в воздухе. Несмотря на помощь богов и бдительность ваших людей, Железный Ван, иноземцам все-таки удалось улизнуть! Изумительно!

Железный Ван что-то пробурчал себе под нос и протянул Фань Имэй опустевшую чашу, чтобы она налила ему еще вина.

— Ты что, братец Лю, играть со мной вздумал?

— Что это значит, Железный Ван? Вы мне угрожаете?

Разбойник наградил мандарина долгим взглядом, брошенным из-под кустистых черных бровей.

— Ну а заморский дьявол, которого ты допрашивал?

— Ma На Сы? Он умер.

— Я это слышал. Он успел рассказать, где спрятал оружие?

— Увы. Несмотря на пытки, мне не удалось развязать ему язык. Видимо утратил былую сноровку.

— Ты снова со мной играешь, братец? — улыбнулся Железный Ван.

С проворством, удивительным для человека такой комплекции, он вскочил и схватил свой огромный топор. Ловко взмахнув оружием, Железный Ван обрушил удар на один из лакированных стульев, разрубив его вместе с подушкой на две аккуратные половинки.

— Почудилось, что под стулом крыса, — пояснил разбойник в повисшем молчании.

— Майор Линь, — промолвил мандарин, — проводите гостя до ворот, или же в публичный дом, или же туда, куда он намеревается отправиться. После этого прикажите сержанту взять солдат и обыскать город и округу. Пусть ищут пропавших христиан, покуда не найдут. Наш друг желает получить их головы, а мы не хотим его разочаровывать. Ну как, Железный Ван? Вы довольны?

— Пока да, — ответил разбойник. — Ты не думай, братец, я за тобой внимательно слежу.

— А я за вами, — отозвался мандарин. — Разумеется, с самым глубоким уважением.

К счастью, разговор на этом закончился. Железный Ван и майор Линь ушли. Мандарин принял у Фань Имэй трубку, но зажечь ее не дал. Вместо этого он протянул пухлую руку, взял девушку за подбородок и внимательно вгляделся в ее лицо.

— Ты настоящая красавица, — наконец произнес он. — В отличие от отца. Он красотой не отличался. Но у тебя умные глаза. Совсем как у него.

Фань Имэй окоченела, чувствуя, как заливается краской. Перед глазами предстал яркий образ отца, склонившегося с кистью над свитком у себя в кабинете.

— Вы… вы знали моего отца? — запинаясь, пролепетала она.

— Очень близко, — ответил мандарин и мягко улыбнулся, увидев смущение девушки. — Долгие годы мы были очень дружны. Милый Цзиньхуа. Я вижу его сейчас столь же ясно, как и в тот день, когда сорок лет тому назад впервые встретил его в лагере генерала Цзэн Гофаня.

Фань Имэй поймала себя на том, что вцепилась в краешек ковра, чтобы унять дрожь.

— Так, значит, он обо мне не рассказывал? — продолжил мандарин. — Неудивительно. Мой любезный друг Цзиньхуа всегда вел себя несколько странно. Другой бы начал хвастаться знакомством с высокопоставленным чиновником. Но только не твой отец. А может, он не хотел вспоминать о своей молодости, о службе в армии. Ужасные были времена.

Он говорил тихо, задумчиво, словно рассказывая ей историю давно минувших времен:

— Он ведь тебе никогда не рассказывал о великом восстании? А о том, что он был солдатом? Тоже нет? Что ж, честно говоря, особыми воинскими талантами он не обладал. Он всегда был скорее поэтом, нежели воином, и никак не мог смириться с кровопролитием. Он верил… Впрочем, не будем. Как я уже сказал, времена были ужасные. Но войскам нужны свои поэты, чьи слова придают людям мужество или же напоминают о родном доме, когда мы сражаемся вдали от милых сердцу мест. Я слышал об одном из твоих талантов. Ты хорошо играешь на музыкальных инструментах. Должно быть, ты унаследовала этот дар от Цзиньхуа. Мы провели вместе немало вечеров у походных костров, под дождем, после поражений, и нам дарили радость звуки лютни, на которой играл твой отец. Мы смеялись и забывали о страхе. Я не видел его долгие годы. Немало я пробыл в Шишане, прежде чем узнал, что он здесь живет. Мы несколько раз встречались. Гордый был у тебя отец. Никогда не ползал на коленях перед сильными мира сего, никогда ни о чем не просил, но вот однажды вечером, кажется за год до эпидемии, когда мы встретились и вместе пили вино… Бремя прошедших лет пало с наших плеч, и мы вновь стали хунаньскими молодцами. Славный был вечер.

Он улыбнулся своим воспоминаниям.