Дворец райских наслаждений

— Не переживайте, с вами она обошлась еще хуже. Лучше перевяжите себе руку, а то перемажете кровью весь коридор.

— Вы правы, — с мрачным видом пробормотал Аиртон. — Господи, Меннерс, — воскликнул, он, закончив перевязку. — Что нам теперь с ней делать? Она ведь тоже ранена. Мне и ее надо перебинтовать. В ту комнату ее нельзя. Если она увидит, что стало с ее сыном, нам придется иметь дело с сумасшедшей.

— Вы сможете за ней приглядеть, если я ее привяжу к кровати в своей комнате? Дети побудут с вами. А я пока приберу другую комнату. Когда закончу, подумаем, что делать дальше.

Приставив к голове Матушки Лю револьвер, чтобы она не сопротивлялась, Аиртон и Меннерс повели женщину по коридору, время от времени понукая ее тычками. Когда Генри привязывал ее к постели, доктор стоял у него за спиной. Опустив взгляд, он увидел раскрытый чемодан, раскиданную женскую одежду и один из ботинок Элен. Сражение с матушкой Лю настолько поглотило доктора, что он на время совершенно забыл о том, что произошло с девушкой. Теперь к нему с новой силой вернулись ярость и чувство отвращения, особенно когда доктор вспомнил о роли, которую сыграл Генри в случившемся. Трагедия стала результатом сделки с мандарином, которую, совершенно очевидно, Меннерс, как это ни невероятно, заключил от имени доктора, а значит, таким образом, он, Аиртон, пусть и косвенно, становился замешанным в произошедшее, и вина, в частности, падала и на него. Содрогаясь от ярости, доктор поднял пистолет, который дал ему Генри. Аиртон поразился, сколь сильное он испытывал желание застрелить стоявшее перед ним чудовище. Револьвер ходил ходуном в трясущейся руке.

Как раз в это мгновение Генри повернулся.

— Кажется, готово. Она не… — Он увидел дрожащее дуло пистолета и наполненные злобой глаза Аиртона. — Неужели у вас есть на это время? — спокойно спросил Генри.

— Вы чудовище, — прошипел доктор. — Как вы могли столь гнусно обойтись со своей собственной…

— Я этого не планировал и не предвидел… — все тем же тихим голосом ответил Генри.

— Ах ты, циничный, лживый… — Аиртон резко замолчал, осознав, что на него, разинув рты, взирают дети. — О Господи, — простонал он, прижав к щекам ладони. — Простите, простите меня…

— Доктор, займемся взаимными обвинениями, когда выберемся отсюда. Если мы вообще отсюда выберемся. А пока, не кажется ли вам, что будет лучше, если каждый из нас займется своим делом.

— Аиртон вздохнул и возвел очи горе.

— Хорошо, — вяло проговорил он. — Теперь все мы в одной лодке, и лишь одному Богу известно, куда она плывет.

Генри тихо вышел из комнаты.

* * *

Через час они закончили, сделав все, что было в их силах. К счастью, их не потревожили — на тайный этаж больше никто не заходил.

Генри, к которому потом присоединилась Фань Имэй, ценой невероятных усилий удалось вернуть комнате, которая теперь больше всего напоминала мясницкую лавку, яркий и пестрый первоначальный вид. Результат их трудов был поразителен. Генри спрятал оба трупа под кроватью. Фань Имэй, взяв из ванной ведро и губку, старательно вытерла со стен и пола кровь. То же самое она проделала и в коридоре. В том месте, где упал Обезьяна, половицы пропитались кровью так сильно, что пятно никак не удавалось вывести, поэтому было принято решение прикрыть его ковром, который притащили из соседней комнаты. Поначалу никак не могли придумать, что делать с одной из занавесок. Она была изорвана и заляпана кровью, да и к тому же Генри уже успел завернуть в нее труп Жэнь Жэня. В итоге Генри задернул полог столь искусно, что с первого взгляда могло показаться, что вся занавеска на месте. Кровать застелили свежими простынями и одеялами, обнаруженными в шкафах, а заляпанную кровью материю сунули под кровать, туда, где уже лежали трупы. Расставили по местам мебель, поправили перекосившиеся эротические картинки, висевшие на стенах. Когда Фань Имэй и Генри закончили работу, в комнате не осталось никаких следов, свидетельствовавших о произошедшей здесь трагедии.