Дворец райских наслаждений

Сперва казалось, девушка его совсем не слушает. После чудесного выздоровления Элен, когда она бросилась на помощь доктору и действовала, как профессиональная медсестра, наступила обратная реакция. Доктор едва мог скрыть свое восхищение девушкой. Теперь, когда все дела уже были сделаны и необходимость в ее помощи отпала, неудивительно, что Элен оставили силы и она затряслась, вспомнив об ужасе, который ей только что пришлось пережить; ужасе, ставшем завершением кошмара, тянувшегося на протяжении нескольких последних недель. За все время работы в госпитале ей ни разу не довелось видеть людей, получивших раны в бою. Теперь ей приходилось иметь дело с перебитыми конечностями, ранами от ударов мечей, во всех анатомических подробностях обнажавших внутренние органы, один раз извлечь стрелу из руки, помогать доктору ампутировать ноги и глядеть на смерть тех, кого им не удалось спасти. Все это происходило под аккомпанемент гремевшей снаружи битвы, служившей постоянным напоминанием о том, что вагон в любую минуту могут захватить и тогда их всех ждет немедленная смерть. «Ну что ж, — думал доктор. — Элен уже знает, что может быть хуже смерти. Бедная девочка». Поведение девушки наглядно продемонстрировало доктору таившиеся в ней беспредельные силы и мужество. Он должен был ее отблагодарить. Да что там — отблагодарить! Он должен защищать Элен, взять под свое покровительство и именно поэтому обязан немедленно предупредить девушку о новой опасности, которая ей угрожает.

Вскоре после того, как поезд отъехал от превратившейся в бойню станции, доктор пережил еще одно потрясение. По их вагону прошел майор Линь, направляясь к мандарину с докладом. Когда он вошел, доктор как раз делал трепанацию черепа. Ему помогала Фань Имэй, подавая ему то зонд, то пилу, с ужасом завороженно взирая на человеческий мозг. Нелли и Элен перевязывали ногу другого солдата. У него только что удалили пулю из раны. Майор Линь быстрым шагом прошел по вагону, не обращая внимания на страдания своих солдат. Майор, как всегда, был безмятежно спокоен. На его лице застыло привычное сардоническое выражение. Когда майор проходил мимо Элен, он остановился, и его губы скривились в холодной усмешке. Элен замерла, но усилием воли девушке удалось сохранить самообладание, хотя доктор заметил, как кровь отлила от ее щек. Майор Линь улыбнулся и тронул девушку за подбородок. Ее плечи слегка задрожали, но она не отвела взгляда. Серо-зеленые глаза расширились. Элен поджала губы.

Возмущенная Нелли оттолкнула руку в перчатке.

— Как вы смеете? — закричала она. — Как смеете?

Майор Линь холодно рассмеялся, поклонился и не спеша пошел своей дорогой. Элен закрыла глаза. Доктор увидел, как на ресницах сверкнула слезинка, но девушка распрямила плечи и с силой вновь стала перебинтовывать солдату раненую ногу.

— Как ты, деточка? С тобой все в порядке? — спросила Нелли. Элен только кивнула в ответ. По ее щекам градом катились слезы.

В ту же секунду Аиртона осенило. Страшная правда открылась ему во всей своей мерзости, и доктор обругал себя за то, что не сумел догадаться о ней раньше. Он вспомнил, как в ночь их бегства из публичного дома Элен отреагировала на появление Линя, когда майор вышел на свет. На ее лице читался явный ужас, у девушки началась истерика, и доктору пришлось сделать ей укол. Ну конечно же, конечно, майор — один из насильников. Другого объяснения у доктора не было. А Меннерс об этом знал, знал, но ничего не рассказал. А это значит только одно. Аиртон ни за что в такое бы не поверил, но он уже немало знал о Меннерсе и о подлостях, на которые способен этот человек. Чудовище. Вероломное чудовище. Дело не в том, что все пошло не по плану. Меннерс сам специально подстроил изнасилование. Он заключил сделку не только с мандарином, но и с майором Линем, либо для того, чтобы спасти свою шкуру, либо по какой-нибудь еще гадкой причине, которую Аиртон еще не мог постичь. Более того, чтобы уйти от подозрения, он попросил, чтобы его связали! Несмотря на деланную неприязнь, на самом деле Меннерс и Линь все это время были союзниками. Осознав всю гнусность преступления Меннерса, доктор был так потрясен, что рука, в которой он держал скальпель, задрожала, а Фань Имэй посмотрела на Аиртона с беспокойством и участием. Доктору удалось взять себя в руки, и он продолжил операцию, но ужас, который он испытывал при мысли о злодеянии Меннерса, никуда не делся. Бедная девочка. Несчастная, видать, еще и не знает, сколь подло ее предал человек, которого, как она думает, она любит. Аиртон решил, что должен спасти ее от самой себя. Спасти любой ценой.

И вот теперь, когда стало относительно тихо, а Нелли заснула, доктор взял девушку за руки и рассказал ей все, что знал о Меннерсе. Сперва она не слушала.

— Генри, — стонала она. — Где Генри? Позовите Генри.

Ему пришлось втолковывать ей, как глубоко она ошибалась, доверившись такому человеку. Девушка замотала головой.

— Нет, это неправда, — пролепетала она. — Он меня любит. Любит.