Дым

Кто-то зажег лампу — далеко от них, ее свет рассеивается на лестницах и переходах. Но Ливия и Томас тушат свою, на ощупь пробираются обратно по коридору и у первой лестницы понимают, откуда идут лучи. Это кажется чем-то безумным, но притом неизбежным: идти туда, спешить, искать ответы. Однако через миг — коридор, поворот — свет исчезает, и они остаются в полном мраке, потеряв чувство пространства.

Потом звучит голос. Другой голос отвечает. Слишком далеко, чтобы разобрать слова или определить, кто говорит.

— Это сверху, — шепчет Ливия рядом с ухом Томаса. Значит, стоит на цыпочках. — Они на палубе.

— Твоя мать?

— Не уверена. Что теперь?

Решение за них принимает свет, который опять появляется и целенаправленно движется прямо к ним, таща за собой цепочку шагов. Не желая быть пойманными, они отступают. На развилке приходится выбирать — направо или налево. Они делают неправильный выбор и оказываются между преследующим их светом и дверью. Дверь не заперта, и оба проскальзывают внутрь, в комнату, где копошатся тени, сознавая, что вскоре будут обнаружены. Расстояние до источника света слишком невелико, чтобы успеть найти укрытие. Потом лампа милостиво замедляет свое продвижение, замирает, бросает клин света через полуоткрытую дверь, так, словно просовывает в щель угловатый палец ноги. Под ним оказывается ковер, выше видна часть стены, обитой деревом. В тот же момент слышится голос, теперь отчетливый, с чужеземным акцентом.

— Прежде чем продолжить, — говорит мужчина, растягивая гласные и выговаривая «к» с резким придыханием, — давайте поговорим о деньгах.

— Вам заплатили, и весьма щедро.

При иных обстоятельствах у Томаса перехватило бы дух от того, что он снова слышит ее голос — голос леди Нэйлор. Говорит она и правда замечательно: сдержанно и разумно, любезно и чуть свысока. Но сейчас Томас занят поисками укромного местечка внутри комнаты. Из теней понемногу проступают формы. С одной стороны — два иллюминатора, в которых мерцает чуть менее густая темнота. Должно быть, облака расступились, и выглянула луна.

— Возникли осложнения. Мне пришлось улаживать множество вопросов с властями. А стоимость переделки! Вы не представляете, как трудно найти в Ла-Рошели подходящего плотника!

— Обсудим все это, когда осмотрим товар. После вас, капитан.

Это новый голос, незнакомый Томасу. В нем тоже различим акцент, но не такой, как у капитана. Человек произносит слова застенчиво и в то же время точно. Он привык говорить, но не о себе. В голове Томаса складывается мысленный образ незнакомца, а сам он тем временем находит шкаф, встроенный в деревянные панели стены таким образом, что из нее торчит только ключ. Ливия тоже видит его. Шкаф более глубок, чем можно было ожидать, но при этом низок. Подростки втискиваются между рубашками, их руки и ноги переплетаются, волосы Ливии лезут Томасу в рот. Кончик пальца всовывается в замочную скважину, резкий рывок, и дверца шкафа закрывается в тот самый миг, когда дверь в каюту распахивается и комнату заливает свет.

Они по очереди приникают глазом к замочной скважине. Дверца шкафа все же не захлопнулась до конца, между створками есть тонкая щель, и приходится помнить о том, что нельзя касаться двери лицом, иначе она откроется. Очень мешает ключ, вставленный в скважину снаружи. Он не загораживает все отверстие, но оставляет лишь узкую полоску, через которую можно наблюдать за происходящим.

Три человека. Капитан пухлый, круглолицый, со светлыми кудрями, уже лысеющий. Сейчас он отвернулся и наклонился, чтобы зажечь еще одну лампу. Белые брюки под короткой флотской курткой. Он словно сошел с картинки, этот широкозадый моряк.

Рядом с ним стоит леди Нэйлор, которая выглядит похудевшей и бледной. Красивая, думает Томас. Вытянутая, ужатая версия своей дочери. Третий человек Томасу почти не виден; он не старый и стройный. Его рука в перчатке сжимает зонт. И он, и миледи украдкой оглядывают каюту. «Они нас видели», — пронзает Томаса мысль. Лицо баронессы — теперь освещенное сзади, с ореолом из света лампы вокруг головы — напряжено от нетерпения. Где-то за спинами Томаса и Ливии, так, будто это происходит внутри древесины, скребется крыса, проделывая туннель в стенке шкафа.

— Где… — начинает леди Нэйлор, но капитан перебивает ее:

— Я это и говорю! Плотник бился целый месяц, пока не устроил все как надо. Ведь вы хотели, чтобы все было абсолютно незаметно. И чтобы каюта не изменилась — на тот случай, если таможенники запомнили ее. У некоторых просто удивительная память. Смотрите, каюта осталась точно такой же. Только уменьшилась на сорок кубических футов.

Произнося это, капитан нервно ходит из стороны в сторону. Томас узнает ритм шагов. Четыре шага, еще четыре. Потом он останавливается у какого-то устройства — маленького ящичка с большим латунным рупором в виде лилии.