Джатаки. Избранные рассказы о прошлых жизнях Будды.

И словно он добыл золотой песок из подножья Сумеру, словно возвёл полный месяц на небо, — так веско привёл он этот довод, так явил Великий могущество своей мудрости. Царь тогда молвил Сенаке: "Ну, что скажешь, Сенака? Возрази, если можешь". Но, подобно человеку, который израсходовал всё зерно в своей житнице, тот сидел, подавленный и озабоченный, и ничего не ответил. Мог бы он привести другой довод, так и тысяча стихов не завершила бы эту повесть. А меж тем как он безмолвствовал, ещё одну гатху прославляющий мудрость, прочёл Великий — и как излияние глубокого потока то было:

"Ведь мудрость добродетельными ценится,

Богатство же сластолюбивым дорого.

Нет равного Всепробуждённых знанию,

Не превзойти вовек богатству мудрости!"

Выслушав это, царь столь доволен был тем, как разрешил вопрос Великий, что осыпал его дождём богатых даров, примолвив:

"О чём бы я ни спрашивал его,

На всё Махосадха мне дал ответ разумный.

Ему дарую тысячу коров,

Слона, быка и десять колесниц –

Все десять добрыми конями запряжённых.

Довольный тем, как он решил вопрос,

Ещё дарю ему шестнадцать деревень!"

С той поры возросла слава бодхисаттвы, а о прочем позаботилась царица Удумбара. Когда ему исполнилось шестнадцать лет, она подумала так: "Мой названный братец стал взрослым, и слава его велика. Настало время женить его", — и с тем пошла к царю. Царь обрадовался, выслушав её.

"Хорошо, скажи ему об этом", — согласился он. Она ему сказала, и Махосадха не спорил.

"Тогда мы, братец, подберём тебе невесту", — молвила она. Но Махосадха подумал: "Я никогда не буду счастлив, если жену мне выберут другие. Я сам найду её себе". И он сказал ей:

"Государыня, погоди немного и ничего царю не говори, а той порой я подыщу себе невесту по нраву и уведомлю тебя". Царица согласилась, и Махосадха, простившись с ней, отправился к себе домой.

Предупредив своих товарищей, он раздобыл портновскую снасть, переоделся и один отправился в предместье за Северные ворота. А в том предместье жила старинная, но обедневшая купеческая семья, и в той семье была дочь по имени Амарадеви, девушка красивая и благонравная, со всеми приметами доброй судьбы. В то утро спозаранку она вышла из дому, чтобы отнести отцу на пахоту рисовой каши, которую сама сварила. И случилось так, что шла она той же дорогой, что и бодхисаттва, и он её увидел.

"Вот женщина со счастливыми приметами, — подумал он. — Коль она не замужем, быть ей моей женой". И та, едва увидела его, подумала:

"Войти бы мне в дом такого человека — и наша семья опять узнает благие дни". А Махосадха думал так:

"Я не знаю, замужем ли она. Спрошу-ка я её. Подам ей знак рукою — она поймёт, если умна". Остановясь поодаль от неё, он сжал руку в кулак. Догадавшись, что он хочет знать, есть ли у неё муж, она раскрыла ладонь. Тогда он подошёл к неё и спросил:

"Как твоё имя, милая?" –

"Господин, — отвечала она, — имя моё означает то, чего не было раньше, нет сейчас и не будет потом". –

"Милая, в мире нет ничего бессмертного, значит, зовут тебя Амара — Бессмертная". –

"Верно, господин". –

"Милая, кому несёшь ты эту кашу?" –

"Божеству былого, господин". –

"Божества былого — это родители, значит, ты несёшь пищу своему отцу". –

"Так и есть, господин". –

"А что делает твой отец?" –

"Из одного делает два". –

"Раздвоение единого означает пахоту. Значит, он пашет, милая". –

"Верно, господин". –

"А где пашет твой отец?" –

"Там, куда единожды уходят и уже не возвращаются назад". –

"Место, откуда не возвращаются, — кладбище; значит, он пашет близ кладбища, милая". –

"Верно, господин". –

"Пойдёшь ли ты ещё туда сегодня?" –

"Коль придёт, не пойду, а не придёт — пойду". –

"Я думаю, милая, что отец твой пашет на речном берегу, и если придёт разлив, ты туда не пойдёшь, а нет — пойдёшь". –

"Верно, господин".

Так они потолковали, и Амарадеви предложила ему:

"Испей, господин, рисового отвара".

"Отказываться — неучтиво", — подумал он и согласился его отведать. Она опустила на землю горшок, а Махосадха думал тем временем: "Если она предложит мне пищу, не вымывши чаши и не дав мне сперва умыть руки, я тотчас уйду от неё". Но она зачерпнула чашей воды и полила ему на руки, а потом, не давая ему чаши в руки, опустила её на землю, размешала кашицу в горшке и налила отвара в чашу. Но риса в нём вышло мало, и Махосадха сказал:

"Как мало риса в кашице, милая!" –

"Нам не хватило воды, господин". –

"Не хватило воды на вашем поле, когда всходил рис, должно быть?" –

"Верно, господин". Она оставила варева для отца и ещё подлила бодхисаттве. Он выпил, прополоскал рот и сказал:

"Милая, я хочу посетить ваш дом, укажи мне дорогу". –

"Хорошо", — отвечала она и прочла такую гатху: