Джек, который построил дом

Да уж. Ян заметил, как Юлька растерялась, когда будущие родственники с готовностью протянули руки: «Будем знакомы: Виктор Шлыков, можно просто Витя. Рина, моя супруга». Жена кивнула: «Вообще-то я Карина, но в Америке…» В паре главным был муж. Внешне он был похож на осовремененного запорожца, плотный той особой полнотой, которая с возрастом сулит обернуться тучностью. Виктор был высок, над губой топырилась широкая черная скобка усов, и даже чуб имелся – не оселедец, конечно, а пышный кок темно-русых волос, немного разбавленных сединой. Он часто подносил ко рту пальцы – поправлял усы. Из кармана рубашки выглядывали очки; собеседника буровил темными блестящими глазами. С этой мужественностью не вязались маленькие, как у женщины, руки, сейчас яростно вкручивавшие штопор в пробку. Пробка не поддавалась. Ян протянул руку: «Давайте я». Пробка выскочила с негромким хлопком. Юля беседовала с будущей сватьей. Рина – высокая блондинка с низким гулким голосом, плавными движениями, нежной кожей и пышными формами, созданными скорее для кринолина, чем для трикотажного платья в обтяжку. Кстати, надо купить Яну костюм – не в джинсах же на свадьбу…

Лора сидела, прижавшись к Антошкиному плечу. Вставая, сновала гибкой ящеркой – приносила невесомые одноразовые стаканы, тарелки.

– Нормальная посуда есть? – Ян вертел пластиковый стаканчик.

– Будет и нормальная, – прогудела Рина. – Лора должна руки беречь.

– Все будет, – уверенно подтвердил Виктор. – Не все ж им снимать квартиру. Купят дом. Не сразу, конечно, сейчас такой рынок…

И продолжался монолог о рынке, который ни Ян, ни Юля не слушали. Нечаянный удар был залуплен с завидной меткостью: оба снимали квартиры, обоих это устраивало, не будя никаких комплексов. Шлыковы жили в пригороде («в центре нечем дышать, приезжайте к нам!»), у Виктора был бизнес, что-то с инвестициями; Рина работала медсестрой. Оба разговаривали, привычно сопрягая русские слова с английскими, так что речь уже трудно было назвать русской.

– Люди как люди, – повторил Ян, – только чужие.

Чужие, да, согласилась Юля, а много ли вокруг осталось своих? Они с Яном были замкнуты друг на друге, самодостаточны – дома, на пляже, в отпуске. Праздники, дни рождения проводили вдвоем. С переездом Алекса круг общения распался. Время от времени появлялась Ася либо приглашала к себе. Как-то на концерте встретили Люсика, чуть поседевшего, с таким же значительным лицом и густыми бровями. Люсик шумно обрадовался, пылко приглашал в гости: «Приезжайте в субботу, у нас годовщина». Звал искренне, настойчиво. Провели вечер в большом доме Люсика с бледноглазой Миланой, где собралось много гостей, в том числе Регина с мужем. Она обрадовалась этим двоим, как утраченным и вновь обретенным родственникам, и засыпала вопросами. Со всеми незнакомыми познакомились, и хоть Ян избегал разговоров, он оказался в центре внимания благодаря видеокамере, которую привез. «Он профессионал! – объяснила Регина и повернулась к мужу: – Помнишь, как он сфотографировал нас?» Хозяйка дома, в чем-то длинном и вязаном, улыбалась бледными деснами: «Живем на отшибе, как помещики…» Чем-то компания напоминала ту, прежнюю, в доме Алекса, но не хватало непринужденности, громкого смеха, самого Алекса… Не хватало собственной молодости. Так смотришь на групповую фотографию и пытаешься вспомнить, увидев несколько знакомых лиц, откуда ты знаешь этих людей, думал Ян, однако память отказывается признать чужие лица. Наперебой вспоминали Бориса с его вечным вопросом об эмиграции, Алекса. «Как он родителей нянчил! – восхищалась Регина, словно забыла свои жесткие слова о 

прошедшем времени. – Будут ли наши дети так с нами возиться?» Забыла, решил Ян, или вспомнила, что самой… сколько, под шестьдесят? Ухоженное лицо, та же статная фигура, но более массивная, и если раздавшиеся бока скрыты под элегантной одеждой, то модная стрижка только подчеркивает жирную холку. Муж ее не изменился – такой же круглый, послушный, безмолвный.

Провожая, Люсик истово зазывал приезжать в любое время. Бывать, не приглашая к себе, было неловко; Люсик с Миланой охотно приехали – раз и другой, а на третий Милана неожиданно спросила: «Ты же как бы дом купил, а сам как бы живешь тут?..» – и блеклыми глазами обвела комнату.

Как бы… Почему они говорят «как бы», чего бы это ни касалось? «Ну, я как бы

приду», хотя придет обязательно. «Скоро как бы Новый год». Так Новый год или нет, черт возьми?! «Боря как бы в Израиле». Почему «как бы», ведь он именно в Израиле?

Все, кроме Юльки с Антоном, пристегивали «как бы» к совершенно реальным явлениям и процессам, отчего предмет беседы утрачивал материальность; это озадачивало, заставляло переспрашивать, но ответ звучал «как бы» ответом, и нужно было либо молчать, либо принимать идиотские правила игры. Не хотелось ни бывать в гостях, ни приглашать «как бы» друзей к себе, но в соответствии с теми же негласными правилами все оставалось по-прежнему: перезванивались, ездили, приглашали.